Женщины Карабахской войны: Назакет Гасымова

Муровдаг стал спасением, когда армяне во время карабахской войны напаи на Кельбаджар, разрушили села, сравняли с землей дома, и вынудили людей покинуть свои очаги. Расположенный на отметке 3200 метров выше уровня моря, Муровдаг стал спасением для беженцев.

Старики, женщины и дети, в ужасе покидая родные земли, бежали от смерти именно по этим окровавленным горным тропам. Они преодолевали заледеневшие узкие тропинки, прорывалисьсквозь сугробы, доходящие порой в человеческий рост. Многие не смогли выдержать это суровое испытание судьбы и навсегда остались погребенными под снегами Муровдага. Кто-то сумел выйти из этого ада и, с трудом волоча обмороженные ноги, остался в живых. Среди тех, кто выстоял, была и 26-летняя Назакет Гасымова.

Вместе с Марьям, которую любила как родную сестру, Назакет шла за толпой, направлявшейся в сторону туннеля. Пролетающие на низкой высоте армянские и русские вертолетчики бомбили людей, потерь было много. Внизу, у моста Гамышлы, остались тела погибших.

В районе вокруг моста не прекращалась пальба из автоматов и минометов, к тому же не на шутку разыгралась погода, дождь лил как из ведра.

Работавшая в госпитале медсестрой Назакет, едва отошла с подругой от машины с раненными, как заметила трех малышей, потерявших в суматохе родителей. Д¬ти плакали, просили помощи. Ни о чем не думая, Назакет бросилась к ним. Прижав к груди кудрявую чернушку, она побежала за только что отъехавшей машиной. Увидев Назакет, водитель притормозил. Взяв у нее девочку и усадив малышку в кабину, шофер сказал Назакет: “Возьмешь ее в Тоганинском госпитале”.

Спасающиеся от армян кельбаджарцы, пройдя туннель, направились вверх к Мурову. Этот караван печали постепенно двигался к свободе. Воевавший против армянских агрессоров до последнего командир батальона, Махир из Кельбаджара стал шехидом в боях за Муровдаг.

За несколько метров до вершины Муровдага – Йолэви, вражеские артиллеристы уничтожили военную машину с раненными. Машина мгновенно вспыхнула, как щепка. Назакет закрыла руками лицо, видя эту страшную картину. Вспомнив ту самую кудрявую чернушку, она сказала про себя: “Судьба отняла у меня эту девочку, лишенную родительской ласки”. В отличие от малышки, Назакет плакала неслышно.

*****

…Вместе с Марьям они ползком пробирались сквозь, казалось бы нескончаемую снежную вершину, думая, суждено ли им преодолеть этот вечный путь. Пока ни конца, ни краю этому млечному пути не было.

Кельбаджар испокон веков считался символом крепости Азербайджана. Но нежданный смерч не обошел и кельбаджарцев, им суждено было принять удар судьбы, испытать трудности, но не примириться с бедой и сдаться врагу. С 1988 года, когда изгнанные из Армении соотечественники пробрались в Кельбаджар, они впервые столкнулись с понятием “беженцы”.

Когда в мае 1992 г Лачин капитулировал, большинство лачинцев проезжали именно через Кельбаджар, тогда кельбаджарцы в второй раз пережили этот ужас. В третий раз они сами стали беженцами…

…Холодный март 1993 г. с самого начала предвещал беду. Был дан приказ войскам в Лачине отойти дислоцироваться в Кельбаджаре. По приказу из Москвы защитники Кельбаджара остались безоружными, их лишили даже охотничьих двухстволок. Оставшись без защиты, люди, бросив нажитое годами добро, скот, вынуждены были бежать.

Кельбаджарцы с трудом одолели перевал и вышли к Гяндже. После четырех дней тяжелого пути, обессилившие и голодные, они дошли к Тоганинскому госпиталю. Назакет и Марьям обморозили ноги. Марьям пришлось еще хуже – врачи вынужденны были удалить ногти с пальцев обмороженной ноги. Самим спасателям, торопящимся на помощь раненным, пришлось лечиться в госпитале.

Назакет вначале отправили в Гянджинский, затем в Бакинский Центральный госпиталь. Благодаря мастерству хирургов Сабира Мехтиева и Ибрагима Алиева, вскоре Назакет вернулась на фронт. Трагедия Кельбаджара не давала ей покоя, боль и страдания народа, ужасные сцены, свидетелем которых стала Назакет, надолго остались в ее памяти. Ни на минуту она не могла забыть горькую судьбу свыше 140 женщин Кельбаджара, взятых в заложники.

Вспоминает Назакет: “Как рассказывали находившиеся в армянском плену и обмененные на трупы армянских офицеров бывшие пленные, у заложниц вырывали волосы, их головы приносили в жертву на могилах павших в Карабахской войне армян. Наших женщин оскорбляют, самых красивых отдают в служанки армянским невесткам, их постоянно унижают и оскорбляют. Аллах все видит, Всевышний рано или поздно, но обязательно накажет армянских извергов. Армянская дикость многолика, по жестокости и бесчеловечности они превзошли фашистов времен второй мировой войны.”

Один из знойных июньских дней 1992 г., идут ожесточенные бои за село Нахичеваник Агдамского района. Во дворе госпиталя, вместе с вернувшимися с боя солдатами, показался журналист Чингиз Мустафаев. Увидев Назакет, он попросил у нее воды. Медсестра дала ему воду в другом стакане.

Чингиз спросил: – Почему ты даешь воду в другом стакане, чем я лучше бойцов? Я не отделяю себя от них, считаю солдат своими боевыми друзьями…

Через несколько дней вражеская пуля прервала жизнь отважного журналиста, но его скромность, искренность, человечность навсегда запомнились Назакет и ее коллегам.

Вынося товарищей с поля боя во время сражения за Нахичеваник, Чингиз получил ранение в ногу. Как врач, сам перевязал рану. Затем – второе ранение, и вновь возвращение на линию огня. 15 июня 1992 года во время ожесточённых боёв в селе Нахичеваник Мустафаев был смертельно ранен осколком мины при попытке запечатлеть наступление азербайджанской армии.

После Ходжалинской трагедии в Шеллинский военно-полевой госпиталь доставили тело обмороженного ребенка. Положение малышки было тяжелым, даже некоторые считали ее мертвой. Назакет по-матерински выходила девочку, находилась рядом день и ночь.

За время работы в госпитале осколки полученные на полях войны мучали Назакет, не давая покоя. В конце концов в Центральном госпитале в Баку ее прооперировали. Неожиданно узнав об этом, мать Назакет скончалась от удара.

Свои лучшие годы Назакет Гасымова провела на тропах войны.