Притязания армян к АзССР после второй мировой войны (1945-1960-е гг.)

Установление советской власти в Азербайджане и Армении в 1920 году и включение их в 1922 году в состав СССР положили конец кровопролитным столкновениям между армянами и азербайджанцами, столь частыми в предшествующие годы.

Согласно утвердившемуся в общественном сознании штампу, все межнациональные противоречия нашли свое окончательное разрешение в рамках ленинской национальной политики, согласно которой дружба и братство между нациями и народностями СССР рассматривались как один изфундаментов партийно-советской системы.

С предоставлением в 1921 году Нахчывану статуса автономии и образованием в 1923 году Автономной Области Нагорного Карабаха (АОНК) в составе Азербайджанской ССР (таково было первоначальное название НКАО до принятия второй Конституции СССР в 1936 году) в целом был установлен мораторий в армяно-азербайджанском территориальном противостоянии. Кроме того, в условиях ужесточения, начиная со второй половины 20-х годов прошлого столетия, политического режима в СССР и массовых сталинских репрессий со второй половины 30-х годов, любая попытка реанимации прежних проблем межнациональных отношений была чревата самыми тяжелыми последствиями для её инициаторов.

Однако ближе к окончанию второй мировой войны стало очевидным, что это затишье носило временный характер. Очередное притязание руководства Армянской ССР на Нагорный Карабах в ноябре 1945 года показало, что образование в 1923 году НКАО в составе Азербайджанской ССР армянская сторона не считала решением проблемы и не отказалась от планов аннексии этой территории.

В телеграмме секретарю ЦК ВКП(б) Г.Маленкову секретарь ЦК КП Армянской ССР Г.Арутюнов пытался аргументировать свое предложение о передаче НКАО в состав Армянской ССР желанием населения автономии и тем, что она получит более благоприятные условия для своего развития. Нет сомнения, что руководитель Армении мог поднять этот вопрос, лишь получив разрешение Сталина. В этот период планы армянского руководства были органически связаны с новыми аспектами внешней политики Москвы.

В условиях начала «холодной войны» и перекройки политической карты мира после второй мировой войны советское руководство решило расширить границы СССР за счет Турции, расторгнув с ней в одностороннем порядке в марте 1945 года договор о дружбе от 17 декабря 1925 года. Немалую роль в подготовке требований армянского руководства сыграл также А.Микоян, у которого были довольно сложные отношения с лидером советского Азербайджана М.Дж.Багировым.

После того, как телеграмма Арутюнова была переслана М.Дж.Багирову, 10 декабря 1945 года он отправил секретарю ЦК ВКП(б) Г.Маленкову расширенный ответ, сопроводив его справкой о политической истории Карабаха. В конце своего письма М.Дж.Багиров выступил с контрпредложением, в котором выразил согласие передать Армянской ССР НКАО, исключая населенный азербайджанцами Шушинский район, в обмен на передачу Азербайджанской ССР Азизбековского, Вединского и Карабагларского районов Армянской ССР, населенных азербайджанцами. После этого армянское руководство сняло вопрос с повестки дня и вернулось к нему уже после смерти в марте 1953 года Сталина.

Начавшийся тогда процесс потепления политического режима в СССР способствовал формированию нового, более лояльного контроля за настроениями в обществе. Ревизия сталинской модели тоталитаризма сопровождалась сменой руководства в Азербайджане и Армении, где в декабре 1953 года были сняты с должностей первые партийные секретари М.Дж.Багиров и Г.Арутюнов. Кульминацией «оттепели» стали итоги ХХ съезда КПСС в феврале 1956 года, на котором новый советский лидер Н.Хрущев выступил с разоблачением культа личности Сталина.

Как точно отметил в своей работе азербайджанский исследователь, профессор Дж.Гасанлы, в советских республиках Южного Кавказа итоги ХХ съезда были восприняты по-разному: «Если в Азербайджане они стимулировали борьбу за развитие национального языка и ценностей, то в Армении вновь поставили на повестку дня идею территориальных притязаний к соседними республикам и Турции». Причем теперь претензии были озвучены не только на уровне партийного руководства, но приняли более широкий размах. Начался сбор подписей, пошли петиции и обращения в высшие союзные партийные и государственные органы от представителей различных социальных слоев.

Большие надежды на пересмотр границ армяне возлагали на указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1954 года «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР» по случаю 300-летия присоединения Украины к России.

В апреле 1956 года первый секретарь ЦК КП Армении С.Товмасян в сообщении в Москву указал, что на партийном собрании Ереванского университета и заседании Союза писателей Армении звучали призывы пересмотреть границы с Азербайджанской ССР, о присоединение Нагорного Карабаха и Нахчывана к Армении. Свой вклад в усиление националистических настроений среди армян вносила армяно-григорианская церковь, которая после Второй мировой войны возобновила свою деятельность, оправившись от сталинских репрессий второй половины 30-х годов.

В целом в деятельности армянской церкви националистические и политические цели традиционно превалировали над её религиозными функциями. Эта церковь издавна служила связующим началом для армян, жившим после утраты собственной государственности в широкой диаспоре.

Не случайно армянский католикос Вазген I в первом из двух писем, переданных председателю Совета министров ССР Н.А. Булганину на встрече 12 мая 1956 г., просил решить вопрос об открытии новых церквей за пределами Армении: «Вашему высокому вниманию представляем и задачу открытия новых церквей в находящихся внутри Советского Союза районах с большим количеством армянского населения, что мы считаем весьма важной задачей по следующим соображениям. На территории Азербайджана проживает свыше полумиллиона армян, однако там существуют всего лишь две церкви в Баку и Кировабаде (Гянджа. – И.Н.). В автономной области Нагорного Карабаха, где живет около 200 тысяч одних армян (здесь католикос явно преувеличил, так как, согласно переписи населения Азербайджанской ССР 1959 года, в НКАО проживало всего 130.400 человек, из которых 110.100 или 84,4%были армяне, а 18.000 или 13.8% азербайджанцы. И.Н.), есть только одна церковь, и то не в областном центре, а в одном из отдаленных сёл. Нет церквей также в районах армянского расселения Нахичеванского края».

В письме Вазген I преподносит эти предложения как жалобы армянского населения указанных районов: «Католикосат св.Эчмиадзина получает многочисленные письма от верующих армян как из районов Армении, так и из областей Советского Союза, заселенных армянами, с просьбой ходатайствовать об открытии церквей. В этих письмах верующие жалуются на то, что в результате отсутствия церквей они лишены духовного утешения и возможности исполнения необходимых религиозных обрядов».

Попутно духовный глава армян попытался присвоить жемчужину албанской архитектуры в Нагорном Карабахе Гандзасарский монастырь (1216-1238), попросив передать его в подчинение Эчмиадзина, «дабы мы могли соответственно заботиться о нём». Таким образом, первое письмо католикоса представляло собой зондаж почвы для перехода к открытым территориальным притязаниям, которые изложены во втором письме.

Второе письмо стало итогом зарубежной поездки Вазгена I в феврале 1956 года: «В течение трех месяцев мы посетили армянские колонии в Ливане, Египте, Италии, Франции и Англии. Взоры проживающих ныне за рубежом более одного миллиона армян направлены к св.Эчмиадзину, к матери-родине Советской Армении. Они с трепетом ждут справедливого разрешения армянского вопроса, чтобы эти истосковавшиеся по родине люди могли вернуться на свою землю, о чем мечтают уже не один десяток лет. За границей многие спрашивали нас не настало ли время для справедливого разрешения вопроса об автономной области Нагорного Карабаха, Нахичеванской АССР и Ахалкалакского района, которые в основном заселены армянами, однако продолжают оставаться за пределами границ Советской Армении».

Здесь армянский католикос озвучил территориальные притязания к соседним республикам как требование прежде всего представителей армянской диаспоры, как важнейшее условие их миграции в Армянскую ССР. Тем самым Вазген I надеялся снять ответственность с себя и партийного руководства Армянской ССР за возможные нежелательные последствия в случае удовлетворения этих требований.

Кроме этого, он пытался доказать советскому руководству, что затронутые в письме вопросы «представляют самые искренние чувства и заветные мечты всего армянского народа», и одновременно в старых традициях затронул геополитическую струну: «насколько сильным будет в Закавказье армянский народ и Армения, настолько будет обеспечена безопасность южных границ нашей великой Родины».

Поднятые во втором письме территориальные вопросы не нашли своего решения, однако первое подобное обращение к советскому руководству не партийного лидера Армении, а главы духовенства свидетельствовало о том, что армянская элита, почувствовав вкус некоторой свободы, вызванной «оттепелью» после смерти Сталина, возобновила свои экспансионистские домогательства. Не случайно в 1958 году, находясь в Баку, католикос Вазген I вновь поднял перед руководством Азербайджанской ССР вопрос о передаче Нагорного Карабаха Армении, а также об открытии в Баку армянской духовной семинарии, о разрешении ежедневного боя на колокольне армянской церкви города.

60-е годы прошлого столетия ознаменовались новым обострением армянских территориальных притязаний к Азербайджанской ССР. 23-24 апреля 1961 года в Армянской ССР было изъято около 100 анонимных писем, адресованных секретарям ЦК, председателю и заместителям председателя Совета министров, председателю Верховного совета, руководителям ряда предприятий республики. Главное их содержание сводилось к требованию «вернуть» Армении «исконно армянские земли», находящиеся в составе закавказских республик и Турции.

В оперативных сводках по НКАО КГБ Азербайджанской ССР, поступивших в мае 1962 года, указывается, что «в г. Степанакерте отдельными лицами распространяются слухи об отделении НКАО от Азербайджана и присоединения ее к Армении. В области ведется нелегальный сбор подписей под обращением к центральным властям с просьбой о присоединении к Армении. Подобное обращение, подписанное ведущими представителями карабахской интеллигенции, в Москву уже направлено…». 24 июня 1962 года в КГБ Азербайджанской ССР поступила следующая информация: «Среди армянского населения области в связи с предстоящим визитом Хрущева в Армению активизировались слухи о том, что, приехав в Армению, Хрущев в ознаменование 40-летия республики преподнесет Армении в виде подарка Нагорный Карабах».

Очередной виток антиазербайджанской кампании пришелся на период подготовки в Армянской ССР к 50-летию пресловутого «геноцида армян», якобы имевшего место в годы первой мировой войны в Османской империи. В этот период в Армянской ССР азербайджанцы были отстранены от руководящих постов, закрыты азербайджаноязычные районные газеты, прекратил свою деятельность Ереванский азербайджанский драматический театр им. Дж.Джаббарлы, и в то же время открыто начал действовать «Комитет Карабаха».

В 1966 году секретариат ЦК КПСС, рассмотрев ходатайство ЦК и постановление Совета министров Армянской ССР от 21 февраля 1966 года, разрешил республике проводить в дальнейшем переезд армян из зарубежных стран. 9 августа 1966 года было принято постановление Совета министров СССР, разрешающее проводить переезд армян из зарубежных стран в количестве до 5 тысяч человек в год, с покрытием расходов за счет средств Министерства финансов СССР. Ясно, что размещение так называемых «репатриантов» предполагалось прежде всего на территориях, где жили азербайджанцы, а для этого требовалось провести очередную их депортацию, или же добиться присоединения НКАО и Нахчыванской АССР к Армянской ССР.

После этой тщательной подготовки почвы для территориальных притязаний в сентябре 1966 года за подписью первого секретаря ЦК КП Армянской ССР А. Кочиняна и председателя Совета министров Б.Мурадяна в ЦК КПСС было направлено письмо, которое преподносилось как «обращение группы деятелей науки и культуры Армянской ССР к XXIII съезду партии». В нём содержалась просьба о «возвращении Армянской ССР Нагорного Карабаха и Нахчыванской АССР».

Авторы обращения произвольно интерпретировали, а точнее, фальсифицировали исторические документы, связанные с образованием НКАО и Нахчыванской АССР, пытаясь обосновать свои претензии «политическими, экономическими и этническими факторами», а также якобы «многочисленными письмами, поступающими в ЦК КП Армении от различных групп трудящихся НКАО». При этом руководство Армянской ССР указывало на «ненормальность создавшегося положения, когда малочисленный армянский народ в условиях Советского Союза имеет две государственности одну Союзную Армянскую республику и одну национальную автономную область (имеется в виду НКАО), но в составе другой союзной республики». Действительно, такой привилегией не обладала ни одна другая нация в СССР.

В то же время армянские руководители противоречили себе, когда, указывая в своем обращении на Нахчыван как на армянскую территорию и требуя его присоединения, в то же время считали, что «при этом Нахичеванская АССР могла бы сохранить свою автономию в составе Армянской ССР».

В заключение авторы цинично заявляли, что «при рассмотрении поднятых вопросов мы исходили из основной главной задачи обеспечения дальнейшего укрепления братской дружбы между народами Советского Союза и, в частности, между армянским и азербайджанским народами. Опасения возможной нежелательной реакции лишены основания, так как вопрос ставится не об отторжении какой-либо части территории Азербайджанской ССР, а слиянии автономной национальной области с союзной республикой, коренное население в которых одно армянское».

Вспоминая эти события, президент Азербайджана Гейдар Алиев, занимавший тогда пост председателя КГБ Азербайджанской ССР, отмечал: «Помню, это было то ли в 1966, или же в 1967 году, из Москвы поступило постановление. Тогда меня вызвал Вели Ахундов. Это было постановление ЦК КПСС; писали, чтобы «поручить ЦК КП Азербайджана Ахундову, ЦК КП Армении – Кочиняну обсудить этот вопрос и доложить». Что это означало? А означало это, что вопрос Азербайджана поручается решать Армении… Я сказал ему, что этот вопрос лучше обсудить в Москве с Брежневым. Он поехал и объяснил Брежневу, который и отменил то постановление».

Однако территориальные притязания армянского руководства к Азербайджанской ССР в очередной раз дестабилизировали ситуацию в НКАО. В секретном письме под № 10/579 от 26 июня 1967 года, адресованном первому секретарю ЦК КП Азербайджана Вели Ахундову председателем КГБ республики Гейдаром Алиевым, отмечалось: «В ночь с 23 на 24 июня с.г. на некоторых улицах города Степанакерта распространено около 300 листовок на армянском языке, отпечатанных на фотобумаге размером 8х9 см. Листовки содержат требования о присоединении Нагорного Карабаха к Армянской ССР и клеветнические измышления националистического характера».

Искрой для трагедии 1967 года стало убийство армянского школьника в селении Куропаткино Мартунинского района НКАО, в котором были обвинены местные азербайджанцы Аршад, Алемшад и Зохраб Мамедовы. Суд, рассматривавший дело с 12 июня по 3 июля 1967 г., не нашел достаточных улик для доказательства вины обвиняемых и отправил дело на дополнительное расследование. После окончания судебного заседания группа армян совершили нападение на тюремную машину, в которой находились трое подсудимых. Оно завершилось линчеванием арестованных, которые были зверски убиты, скальпированы, а их трупы сожжены. Участники этого самосуда были выявлены и арестованы.

Как видим, даже в условиях советского режима экстремистские, шовинистические настроения среди армян периодически проявлялись то в форме «мирных» обращения Еревана и Эчмиадзина в Москву, то трансфомировались в «горячие» формы кровопролития и самосуда.

Таким образом, создание искусственной автономии в Нагорном Карабахе стало для армянских националистических кругов в 40-60-е годы ХХ века «точкой опоры» для выдвижения требований о присоединении НКАО к Армении, а после распада СССР в 1991 году – для военной аннексии этой области и прилегающих к ней районов Азербайджанской Республики.