Первое в мире политическое убийство

Когда в мире произошло первое политическое убийство? Историки на этот вопрос отвечают весьма уклончиво. За “точку отсчета”, как правило, принимают расправу над Гаем Юлием Цезарем в древнеримском сенате, хотя при этом никто не спорит: ответ на вопрос, кто станет вождем племени в каменном веке, тоже нередко определялся с помощью метко пущенной стрелы.

Но вот у тех безвестных изобретателей политтехнологий, основанных на принципе “нет человека – нет проблемы”, последователей оказалось больше чем достаточно.

“ЧЕРНЫЙ СЕНТЯБРЬ”

Историю палестинского террора специалисты отсчитывают с поражения арабских стран в шестидневной войне 1967 года. Именно тогда, в 1967 году, араб-христианин Вади Хаддад, бывший студент-медик Бейрутского университета и лидер Народного Фронта Освобождения Палестины, предложит использовать в качестве оружия палестинской революции террор. Он требовал меньших затрат, чем война, теракты можно было организовывать куда меньшими силами и ресурсами. И самое главное, противостояли в этом случае не подготовленные и вооруженные солдаты, а чаще всего ничего не подозревающие люди, то самое гражданское население.

Но к осени 1970 года Вади Хаддад задумал провести такой теракт, который бы потряс воображение мирового сообщества. Впрочем, немало и тех, кто предполагает, что на самом деле Вади Хаддад пытался перехватить в палестинском движении “пальму первенства” у Арафата. Его боевики 5-6 сентября захватили четыре самолета разных авиакомпаний, летевшие в Нью-Йорк, и заставили три их них приземлиться в Иордании на заброшенном аэродроме “поле Доусона”.

Четвертый посадили в Каире и, отпустив заложников, взорвали лайнер, Затем, после торга, отпустили заложников, а затем эффектно, перед камерами, взорвали все три самолета – в дополнение к еще одному, сгоревшему в аэропорту Каира. И сказать, что история эта более всего напоминает этакую демо-версию 11 сентября в США – ничего не сказать: четыре самолета, летевшие в Нью-Йорк, и еще к тому же дата совпадает с точностью до дня – лайнеры взорвали именно 11 сентября.

Но этот теракт для палестинского движения стал роковым. Король Иордании Хусейн и так уже пытался ограничить активность палестинцев на своей территор, а теперь, после теракта, направленного уже против западного сообщества, приказал разоружить палестинские отряды. Арафат в ответ заговорил о том, что ради “арабского дела” надо бы сместить короля. Угроза эта вряд ли была пустой: палестинские арабы составляют большинство населения Иордании.

Но король и не думал отступать – приказ разоружить палестинцев получила иорданская армия. На палестинские лагеря двинулась бронетехника. Палестинцы не были “безоружными жертвами”, но против армии выстоять не могли. Число погибших, по некоторым данным, достигло пяти тысяч человек, и те события вошли в историю как самый тяжелый период палестинского движения. Получившй название “черный сентябрь”.

А уже через два года о себе заявила группировка “Черный сентябрь”: 5 сентября 1972 года, когда несколько террористов – как выяснится позже, среди них был и Акоп Акопян, будущий лидер АСАЛА – захватили в заложники 11 израильских спортсменов в олимпийской деревне Мюнхена. Тогда израильтяне предложили прислать в Мюнхен свой “спецназ” – “Саэрет Маткаль”, но власти ФРГ отказались, заявив, что справятся сами.

Но действия полиции в Мюнхене войдут в историю как худшая операция по освоождению заложников: попытка захватить террористов в аэропорту Мюнхена, куда они прибыли на вертолетах вместе с заложниками, провалилась. Израильские спортсмены были убиты, погиб также полицейский и один из пилотов, а многим террористам вообще удалось уйти. Потом специалисты, проанализировав события, придут к выводу, что “Черный сентябрь” изначально и не собирался отпускать заложников живыми. Их цель состояла в другом: “привлечь внимание мировой общественности к трагедии палестинского народа”. Убив для этого 11 израильтян-спортсменов.

Но куда больше для понимания того, что произошло, точнее, должно было произойти, но не произошло в Нью-Йорке, дает другая дата – 1 марта 1881 года. Убийство царя Александра II, с которого принято отсчитывать историю политического террора.

Убийство царя Александра II

Самодержцем всея Руси он стал после кончины своего отца Николая I 18 февраля 1855 года. Как утверждают, находившийся на смертном одре император неожиданно резко приподнялся. Блуждающий взгляд остановился на лице сына. Сжав кулак, царь прошептал: “Держи их всех в руках!”

Согласно канонической версии, Александр II, сын Николая I, чья коронация ознаменовалась восстанием декабристов, завещание отца исполнять не пожелал. Сегодня его именуют не иначе как Царем-Освободителем – именно так, с большой буквы, напоминают, что он получил неплохое образование под началом поэта Жуковского, путешествовав по миру. И не желал мириться с тем, что его страну в Европе считают не иначе чем варварской. Сильной, влиятельной, богатой, но варварской. Знал он и причины: телесные наказания, цензура, крепостная зависимость большей части населения страны.

Так или иначе, в марте 1861 года Александр II объявил об отмене крепостного права “сверху”, не дожидаясь, пока народ отменит его “снизу”. Монарх знал, о чем говорил: по всей Европе уже прокатывались революции, сметавшие последние остатки феодализма, а Россию потрясали крестьянские бунты. Пока они были локальными, и властям удавалось с ними справиться, но случись в России настоящая “крестьянская война”, вроде болотниковской или пугачевской – мало бы не показалось.

На фоне нынешнего увлечения “монархической ностальгией” в России и восторженного придыхания в разговорах о Царе-Освободителе уже как-то немодно говорить о том, что реформы Александра II, которые, по идее, должны были бы покончить с феодализмом и открыть дорогу становлению капитализма в России, не только запоздали сверх всякой меры. В реальности они предоставили крестьянам личную свободу, но никак не изменили их положения в экономике. Более того, царская реформа нанесла основной удар вовсе не по помещикам-феодалам, а по нарождавшемуся классу сельской буржуазии: согласно царскому указу, у зажиточных крестьян-арендаторов конфисковывались так называемые “отрезки” – в том случае, если их земельные наделы, по мнению царских чиновников, были излишне велики.

Разочарование было столь велико, что во многих регионах вспыхнули восстания: крестьяне считали, что помещики и чиновники скрывают от них “настоящую волю”. И уж тем более Александр II не собирался ограничивать в России самодержавие. Нет, конечно, он ввел земства, которые при желании можно считать элементом “местного самоуправления”, но даже там не существовало всеобщего избирательного права. И уж тем более даже думать не позволялось о парламенте, об ограничении монархии, о конституции…

А в России тем временем крепло либеральное движение. Уже тургеневский роман “Накануне” был встречен язвительным вопросом “Когда же наступит настоящее утро?” Уже выходил журнал “Современник”, затем появилась “Искра”.

Вероятнее всего, отменяя крепостное право и вводя земства, Александр II рассчитывал “выпустить пар”. Но в реальности страсти лишь накалились. А когда стало понятно, что дальнейшего продвижения реформ не будет, и народ, по мнению царя, уже получил все, что ему причиталось, возмущение дошло до той черты, когда на него надо было ответить действием.

Но возможностей для действия было немного. Ни парламента, ни политических партий, ни тем более НПО не существовало. В стране, главным образом в столицах – Петербурге и Москве – действовало множество революционных кружков, но даже полиция считала, что их члены способны только на крамольную болтовню.

Оставался ли в таком случае у российских либералов другой путь, кроме террора? Вопрос этот как минимум открытый. Но 4 апреля 1866 года, когда Александр II отправился на прогулку со своими племянниками в Летний сад, Рубикон был перейден. Надышавшись весенним воздухом, император уже садился в карету, когда от толпы зевак, наблюдавших за прогулкой государя, отделился молодой человек и навел на него пистолет.

По официальной версии, призванной подчернуть любовь народа к своему императору, стрелявшего ударил по руке стоявший рядом крестьянин, По неофициальной, террорист просто промахнулся. Пуля пролетела рядом с головой “венценосного правителя”, стрелка схватили. Террористом оказался дворянин Дмитрий Каракозов, незадолго до этого исключенный за участие в студенческих беспорядках из Московского университета. Как заявил Каракозов, царь обманул народ своей реформой 1861 года: в ней, по его словам, права крестьян были только задекларированы, но не реализованы в реальности. Каракозова приговорили к казни через повешенье.

Реакция либеральной общественности оказалась как минимум неоднозначной. Царя здесь особо не жаловали, но опасались, что в ответ на покушение вялые реформы сменятся полномасштабной реакцией. “Выстрел 4 апреля был нам не по душе. Мы ждали от него бедствий, нас возмущала ответственность, которую на себя брал какой-то фанатик” – писал об этом Герцен. И, как выяснилось, опасались либералы не зря. Вскоре министры-реформаторы были отстранены от власти, введена цензура, реформы в сфере образования приостановлены.

Но, как того, должно быть, и следовало ожидать, ужесточение власти только множило ряды тех, кто считал: если вся власть сосредоточена в руках “самодержца всероссийского”, то удар в самое сердце монархии – убийство царя – разрушит, как сказали бы сегодня, “вертикаль власти”. В июне 1867 года Александр II прибыл с официальным визитом во Францию. 6 июня на парижском ипподроме Лоншамп состоялся военный смотр. По его завершении император в открытой карете, вместе со своими детьми и французским императором Наполеоном III, возвращается в свою резиденцию.

Но в районе Булонского леса императорский кортеж ждет еще один террорист с весьма красноречивой фамилией – Антон Березовский, поляк по происхождению. Он хладнокровно дождался царского кортежа, а затем нажал на спусковой крючок пистолета. Александру II вновь повезло: в неспокойной Франции император Наполеон III предпочитал не пренебрегать услугами охраны, и один из французских офицеров, отвечавших за жизнь императора, оттолкнул руку стрелка. Пули вновь пролетели мимо императора, задев только лошадь. Как хаявил Березовский, он мстил Александру II за жестокое подавление польского восстания в 1863 году (именно тогда печально “прославился” Муравьев-“вешатель”).

Но даже после второго покушения вместо того, чтобы усилить собственную охрану. Александр II окончательно уверовал, что он храним высшими силами. Он по-прежнему обходится без охраны, продолжает бывать на балах и военных смотрах.

А в России тем временем крепнет политическое недовольство. И самое главное, здесь уже возникла организация “Народная Воля”, отколовшаяся от партии “Земля и Воля”. Произошло это в Липецке в 1879 году. И очень скоро при ней возникает боевая организация.

Потом народовольцев назовут первыми российскими революционерами, а “агитпроповцы” будут весьма бурно и эмоционально реагировать на любое упоминание о том, что именно Россия является родиной политического террора. Однако от фактов, увы, не уйти – именно народовольцы были первыми, кто попытался решать политические проблемы при помощи “адских машин” и пистолетов. Но убийства генерал-губернаторов, высокопоставленных полицейских чинов – всех тех, с кем ассоциируется, по их мнению, самодержавие – не приносят желаемого результата.

Уже потом историки придут к выводу, что любое тоталитарное общество строится по принципу пирамиды – самой устойчивой из всех построек. А у пирамиды бессмысленно отламывать верхушку – она немедленно возникнет из нижележащего слоя. Чтобы разрушить пирамиду, необходимо развалить ее основание. Но идти в народ реврлюционеры не желали. Им хотелось быстрых и громких результатов. И народовольцы решают нанести удар по главной цели, по символу монархии – убить царя.

4 апреля 1879 года, через 13 лет после выстрела Дмитрия Каракозова, гуляющего царя подстерег еще один “юноша бледный с взором горящим” и с пистолетом в руке. Он успел выстрелить пять раз, прежде чем был схвачен охраной, – и снова чудо: Александр II вновь не пострадал. Нападавший оказался учителем Александром Соловьевым.

Стрелок и не думает каяться и просить прощения: “Идея покушения на жизнь Его Величества возникла у меня после знакомства с учением социалистов-революционеров. Я принадлежу к российской секции этой партии, которая считает, что большинство страдает ради того, чтобы меньшинство пользовалось плодами народного труда и всеми благами цивилизации, недоступными большинству” – заявил он на следствии. Его тоже повесили по приговору суда.

Но власти не заметили качественных изменений. Если раньше в царя стреляли фанатики-одиночки, то теперь за оружие взялись члены организации, где есть и структура, и идеология. Как потом установят историки, уже летом 1879 года исполнительный комитет “Народной воли”, который возглавили Александр Михайлов и Андрей Желябов, на своем первом заседании единогласно приговорил к смерти императора Александра II – по обвинению в обмане народа мизерными реформами, кровавом подавлении восстания в Польше, подавлении признаков свободы и репрессиях против демократической оппозиции. И не сказать, чтобы обвинения эти были совсем уж беспочвенными.

От стрельбы из пистолетов было решено отказаться. Народовольцы пришли к выводу, что наиболее верным средством будет организация взрыва царского поезда, когда император будет возвращаться с отдыха в Крыму в Санкт-Петербург. Дабы избежать случайностей и неожиданностей, было создано три террористические группы, задача которых заключалась в закладке мин на пути следования царского состава. Первая группа действовала возле Одессы. Для этой цели член “Народной воли” Михаил Фроленко устроился железнодорожным сторожем в четырнадцати километрах от города. Операция протекала гладко: мина удачно заложена, никаких подозрений со стороны властей. Однако царский поезд изменил маршрут, поехав не через Одессу, а через Александровск.

Этот вариант тоже был предусмотрен: еще в начале ноября 1879 года в Александровск под именем купца Черемисова приехал Андрей Желябов, который купил участок земли возле железнодорожного полотна – якобы для строительства кожевенного завода. Работая ночами, “купец”, просверлив железнодорожное полотно, заложил мину.

18 ноября вдалеке показался царский состав. Желябов занял позицию за железнодорожной насыпью и, когда поезд поравнялся с ним, соединил провода, идущие к мине…но взрыватель не сработал. Вся надежда оставалась на третью группу во главе с Софьей Перовской, в задачу которой входило заложить бомбу на Рогожско-Симоновой заставе, недалеко от Москвы. Застава имела свою охрану, но решимости террористов это не остановило. Решили рыть подкоп.

Но здесь императору вновь невероятно повезло. Народовольцы знали, что императорский кортеж состоит из двух составов: в одном едет сам Александр II со свитой, во втором – царский багаж. Причем состав с багажом на полчаса опережает царский поезд. Однако в Харькове один из паровозов багажного состава сломался – и первым пустили царский поезд. Не зная об этом обстоятельстве, террористы пропустили первый состав, взорвав мину под четвертым вагоном второго.

Но народовольцы от своей цели не отступаются. Теперь решено взорвать покои императора прямо в его дворце. Софье Перовской удалось узнать, что в подвале Зимнего дворца начался ремонт. Он затронуд и винный погреб, расположенный прямо под царской столовой – самое удобное место для спрятанной бомбы! Теперь миссия поручена новичку – Степану Халтурину. Он устроился во дворец столяром и днем старательно облицовывал стены винного погреба, а ночью отправлялся на встречу к своим товарищам, которые и передавали ему динамит. Взрывчатка пряталась среди строительных материалов.

Один раз Халтурину поручили провести мелкие ремонтные работы в кабинете императора. Обстоятельства сложились так, что ему удалось остаться один на один с Александром II. Среди инструментов столяра находился тяжелый молоток с острым концом. Вроде бы идеальный шанс просто, одним ударом сделать то, к чему так страстно стремились народовольцы… Однако Халтурин просто не смог нанести этот роковой удар. А может, не хотел умирать.

Так или иначе, в феврале 1880 года все та же Перовская узнает, что 18 февраля во дворце пройдет торжественный ужин, на котором будут присутствовать все члены императорской семьи. Взрыв назначили на шесть часов двадцать минут вечера, когда, как предполагалось, Александр II должен находиться в столовой. И снова случай спутал заговорщикам все карты. Поезд одного из членов императорской семьи – принца Гессенского – опоздал на полчаса, сдвинув время торжественного ужина. Взрыв застал Александра II возле комнаты охраны, расположенной недалеко от столовой.

Принц Гессенский так описал происшедшее: “Пол поднялся, словно под влиянием землетрясения, газ в галерее погас, наступила совершенная темнота, а в воздухе распространился невыносимый запах пороха или динамита”. Ни император, ни один из членов его семьи не пострадали.

Теперь уже царь испугался не на шутку. Он уже редко покидает дворец, регулярно выезжая только на смену караула в Михайловском манеже. А министр внутренних дел граф Лорис-Меликов плетет интриги, пытаясь лишить народовольцев широкой общественной поддержки – а заодно переносит террористические методы народовольцев в среду своих соплеменников в Османской Империи.

Но народовольцы не отступаются. И решают сыграть на пристрастии царя к сменам караула в Михайловском манеже. Вернуться оттуда в Зимний можно двумя путями – по набережной Екатериненского канала или по Невскому проспекту и Малой Садовой. Вначале, по инициативе Александра Михайлова, рассматривался вариант минирования Каменного моста через Екатериненский канал.

Подрывники во главе с Кибальчичем изучили опоры моста, подсчитали необходимое количество взрывчатки – а потом решили от этой идеи отказаться. Стопроцентной гарантии успеха не было. Решили заложить мину под проезжей частью дороги на Малой Садовой. Если же адская машина не взорвется, то четверо народовольцев, находящиеся на улице, должны были бросить в царскую карету бомбы. Если же императору снова повезет, Желябов прыгнет в карету и заколет царя кинжалом.

К акции готовились долго и тщательно. Двое террористов – Анна Якимова и Юрий Богданович – сняли полуподвальное помещение на Малой Садовой, открыв там сырную лавку. Из подвала Желябов с товарищами в течение нескольких недель пробивают туннель под проезжую часть улицы. Над миной трудится химик Кибальчич.

Но и тут возникают проблемы. “Сырная лавка”, совершенно не посещаемая покупателями, вызвала подозрения дворника соседского дома, который дал знать в полицию. В ноябре 1880 года полиция арестовала Александра Михайлова, а за несколько дней до даты запланированного покушения – в конце февраля 1881 года – Андрея Желябова. Именно арест последнего заставил террористов действовать без промедления, назначив день покушения на 1 марта 1881 года.

Как утверждали, в этот день граф Лорис-Меликов уговаривал императора воздержаться от поездки в Манеж. Но Александр II уже уверовал в свою неуязвимость. И выехал в Манеж в сопровождении черкесов из охраны и трех полциейских во главе с полицмейстером А.Дворжицким. А потом отправился домой – через Екатерининский канал. Теперь мина на Садовой уже не могла ничего решить. Счет идет на минуты, и Софья Перовская, возглавившая организацию после ареста Желябова, готовит новый план.

Четверо народовольцев – Гриневицкий, Рысаков, Емельянов, Михайлов – занимают позиции вдоль набережной Екатериненского канала и ждут, когда она взмахнет платком. Мелькнул сверху вниз платок Перовской – и Рысаков бросил свою бомбу в сторону царской кареты. Раздался оглушительный взрыв. Карета была повреждена, осколками ранено несколько черкесов из конвоя, смертельное ранение получил мальчик-разносчик, случайно оказавшийся рядом.

Кучер убеждал Александа II не покидать карету, доказывал, что довезен его до дворца и в поврежденном экипаже…Рысакова схватили за руки, и теперь Александр II намеревался насладиться зрелищем поверженного врага. Он, пошатываясь, вышел из кареты, направился к Рысакову и охрипшим голосом спросил:

– Ты бросил бомбу?
– Да, я.
– Кто такой?
– Мещанин Глазов,- ответил Рысаков, не отводя глаз.

Александр II помолчал и после паузы проговорил:
– Хорош.

Затем негромко произнес: “Un joli Monsieur!”, а когда кто-то из свиты задыхающимся голосом спросил его: “Ваше величество, вы не ранены?” – он вполе в “пиаровском” духе медленно, с расстановкой произнес, указывая на раненого мальчика:

– Я нет… Слава Богу… Но вот…

– Еще не известно, слава ли Богу! – вызывающе проговорил Рысаков.

Разговор начал принимать совсем не тот оборот, как того хотелось царю. И Александр II двинулся по улице подальше от террориста, который и не думал каяться и просить прощения. Но тут ему навстречу вышел Гриневицкий – второй террорист. Он бросил бомбу с таким расчетом, чтобы ее взрывом были убиты оба. На сей раз осечки не произошло.

Второй взрыв прозвучал сильнее первого. Александр II и его убийца, оба смертельно раненые, сидели почти рядом на снегу, опираясь руками о землю, спиной о решетку канала. Через несколько часов Александр II скончался в собственном кабинете в Зимнем дворце.

Потом историки признают: народовольцам так и не удалось пошатнуть самодержавие. Трон рухнет через четверть века, в 1917 году. Но тем не менее именно деятельность “Народной воли” специалисты признают потом первым прецедентом “настоящего” политического террора.

“Политтехнологии” которой вскоре переняли террористические группировки армян в Османской империи. Но это, впрочем, уже другая история.