Народный артист Васиф Бабаев: Трагедия 20 Января 30 лет живет в моем сердце

"Трагедия 20 Января 30 лет живет в моем сердце и никогда не забуду те дни, когда весь азербайджанский народ встал на защиту своей родной земли, во имя независимости и свободы. Это был день большого мужества и героизма нашего народа!", - сказал Trend очевидец событий 20 января 1990 года, известный кинорежиссер, член Международной академии телевидения и радио, народный артист Васиф Бабаев. В те годы он работал на Азербайджанском государственном телевидении и радио.

16-18 января 1990 года на площади Азадлыг, перед зданием Верховного Совета, ЦК Компартии республики проходили массовые митинги. Требованиями митингующих были: "Территориальная целостность Азербайджана неприкосновенна, Армения должна отказаться от своих притязаний, армия из Баку и близлежащих районов должна быть передислоцирована в Нагорный Карабах и на армяно-азербайджанскую границу, отставка Везирова и всего руководства республики!"

Стенограмма заседания, состоявшегося в Баку в 18:30 19 января 1990 года, говорит о многом. Его участниками были присланные в Баку Михаилом Горбачевым ответственные работники Кремля - председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР Примаков, секретарь ЦК КП Гиренко и руководитель отдела межнациональных отношений ЦК КПСС В.Михайлов.

Гиренко: "Население в районах и городах Азербайджана не должно быть в курсе того, что происходит в Баку. Войска уже входят в город. Приказ уже есть".

Примаков: "Можно сказать, что практически все население страны получает информацию с телевидения".
Михайлов: "Необходимо прервать связь!"

Васиф Бабаев рассказывает: "19 января у входа в Гостелерадио тоже проходил митинг с требованием покончить с дезинформацией, поступающей от официальных государственных СМИ. После митинга ко мне подошел старший редактор отдела выпуска Эльдар Байрамов и сказал, что почти все сотрудники телевидения ушли, а подходит время открытия вечернего эфира и он не знает, как ему поступить. Мы быстро составили приблизительную программу передач и вышли в эфир. Чуть позже выяснилось, что сотрудники информационной службы закрыли свои кабинеты и разошлись.

Я вместе с радиожурналистом Рафиком Агаевым обзвонил и вызвал на работу журналистов Али Мустафаева и Тельмана Гафарова. В монтажной комнате мы начали собирать информацию и готовить к выходу в эфир выпуск "Gunun ekrani". Работающие от электричества студийные настенные часы показывали 19:26. В это самое время мы услышали взрыв. Через пару минут раздался второй взрыв. Выйдя на улицу, мы увидели взорванный энергоблок. Все вокруг окутал дым, здание Гостелерадио было обесточено. Мы сразу же вызвали "скорую помощь" и пожарных, они приехали через 7-8 минут. На месте событий появились руководители Госкомитета по телевидению и радиовещанию, а также ответственные работники республиканского ЦК и Комитета государственной безопасности. Мы узнали, что в энергоблоке нет дежурных инженеров Ибрагима Гусейнова и Виктора Романова. Они исчезли. Взрыв энергоблока AzTV был сигналом к вводу советских войск в Баку.

Отмечу и то, что последние несколько месяцев наш Госкомитет по телевидению и радиовещанию охранялся танками и солдатами. Военные были дислоцированы в зале коллегии. Мы, 5-6 человек, направились туда. Перед глазами предстала странная картина: порядка 20-30 военнослужащих в необычной спецодежде покидали зал коллегии. Они не были похожи на военных, которых мы видели вот уже который день. Они были похожи на пришельцев из космоса. О, Боже! С маленькими автоматами на груди, по 2 антенны на касках, в руках телефоны-рации. Сами солдаты под 2 метра ростом. "Убирайтесь вон, а то мы за себя не отвечаем. У нас приказ",- не желая с нами разговаривать, кричали они. Это были солдаты "Альфы". На следующий день мы узнали от Ибрагима Гусейнова и Виктора Романова, что они были взяты в плен и в момент нашей стычки были за дверью.

В ночь с 19 на 20 января советская армия накрыла Баку ураганным огнем. Утром следующего дня ко мне домой поступил анонимный звонок. Голос в трубке сообщил, что "Гусейнов и Романов в настоящее время находятся в отделении милиции района 26 Бакинских комиссаров. Их не отпускают. Если будете медлить, ответственность за взрыв возложат на вас",- сказал он.

По пути из дома на работу я, как мне кажется, пережил самые тяжелые, самые трудные и невыносимые минуты своей жизни. Все вокруг, от мала до велика, все плачут, женщины рвут на себе волосы. Переломанные машины и автобусы, киоски и выкорчеванные с корнем деревья. Отовсюду раздается: "Убийцы, фашисты, враги, палачи"! К моменту моего прихода на телевидение уже прибыли сотрудники КГБ - следователь Руфат Мансуров и куратор КГБ по Гостелерадио Мамедали Алиев.

Зампред телерадио Фуад Тарвердиев и я дали поручение нескольким патриотически настроенным операторам, чью работу следует отметить особо, отснять картинку на улицах города, в больницах, моргах, на предприятиях и вообще там, где случилась трагедия. Их кадры, которые и сегодня транслируются многими телеканалами мира, запечатлели трагедию азербайджанской нации, то, как народ шел к свободе и независимости, каких жертв это стоило.

Все эти ужасы, запечатленные после взрыва энергоблока - сигнала к геноциду безоружного гражданского населения Азербайджана, затем вошли в золотой фонд национальной кино- и теледокументалистики. Утром 20 января во дворе Гостелерадио я, Фуад Тарвердиев, операторы Сеидага Мовсумов, Алекпер Мурадов и другие говорили с пришедшим в комитет генерал-лейтенантом Овчинниковым. Он прибыл в Баку вместе с только что вошедшими в столицу войсками. Ни мы, ни он не знали друг друга. В это самое время к нам, с глазами полными слез, подошел народный поэт Бахтияр Вахабзаде и попросил возможность выйти в эфир с телеобращением к народу. С презрением посмотрев и плюнув в Овчинникова, Бахтияр муаллим назвал его "оккупантом". Вы можете себе представить, в какое состояние пришел от этого генерал! Стоявшие рядом с ним солдаты сразу же привели свое оружие в боевое состояние. Я сразу же попытался разрядить ситуацию, встав между ними, и сказал: "Это уважаемый народный поэт, любимец, депутат". Исход мог быть весьма трагическим. Но нам все-таки удалось взять ситуацию под контроль.

В последующем в одном из своих интервью, то ли по незнанию, то ли по забывчивости, Вахабзаде почему-то спутал меня с режиссером Назимом Аббасовым, хотя его там не было.

Журналист Джаваншир Джахангиров, оператор Алекпер Мурадов, я и представитель КГБ Мамедали Алиев на машине этого ведомства привезли из райотдела милиции находившихся там инженеров Гусейнова и Романова на телевидение. Джаваншир сразу же взял у них интервью на фоне разрушенного энергоблока. Ибрагим и Виктор остались в живых по чистой случайности. В результате следствия выяснилось, что после взрыва энергоблока этих двоих должны были ликвидировать. Это интервью имело важное значение не только для меня. Интервью инженеров, а также показания, данные следствию, пролили свет на многие вопросы. В тот период патриотические чувства проснулись у многих сотрудников милиции, прокуратуры и госбезопасности. Спустя день после кровавых событий в Баку в нашем постпредстве в Москве общенациональный лидер Гейдар Алиев, обвинив в произошедшем Михаила Горбачева и тогдашнее руководство СССР, сделал заявление о своем выходе из рядов Коммунистической партии. В Азербайджане и на телевидении многие тоже сдавали свои партбилеты. Правда, вскоре многие из них вернули себе заветные "корочки".

Через несколько дней после трагических событий я почувствовал, что надо мной сгущаются тучи. Это ощущал не только я. В один из тех дней народный писатель Исмаил Шихлы сказал мне: "Васиф, не приходи какое-то время на телевидение, все равно оно не работает. И дома не ночуй, оставайся где-нибудь в другом месте. Мы должны обезопасить тебя". К сожалению, я не придал этому значения. Но в ночь с 26 на 27 января около 2 часов ночи раздался сильный стук в дверь. В квартиру вошли двое в штатском и 3 солдата "Альфы". Один проверял наши документы, другие, обыскивая квартиру, что-то искали. "Ты поедешь с нами к военному коменданту Баку",- сказал кто-то из них. Рыская по квартире, один из военнослужащих увидел на полке мою фотографию с Гейдаром Алиевым. "Петрович, ты только посмотри, великий человек"! - сказал солдат, указывая на фотографию. Сменив тон, он гневно спросил: "Он вам кто"? Моя дочь Усния, в то время студентка 3-го курса факультета востоковедения АГУ, ответила: "Почему нам, это личность, которую знают и любят во всем Советском Союзе". После этого диалога один из военных тихо шепнул мне на ухо: "Одевайтесь потеплее". Я понял, что меня увозят далеко и надолго. Пришедшие приказали мне покинуть дом.

Спускаясь по лестнице, один из них, приставив к моей спине автомат, сказал:"Шаг влево, шаг вправо - буду стрелять". Мне было ясно, что это арест. То ли от гнева, то ли от страха, но глаза мои были полны слез. "Интересно, они убьют меня сейчас или позже, сказав, что это случилось при попытке к бегству",- думал я. Погода показалась мне очень холодной. Меня сопровождали 6 военных и 2 следователя. 8 человек, автомобиль "черный ворон" и дорога от памятника Айне Султановой до Гагаринского моста. В обычное время этот путь занимает 20 минут, но мы ехали 180 минут, причем при помощи карты местности. Все, кроме меня, были приезжими, и никто из них не знал ни Баку, ни Азербайджан.

Отмечу, что видеокассеты с кадрами, запечатлевшими весь ужас произошедшего, хранились у настоящего оператора-патриота Сеидаги Мовсумова. Вечером, уже после моего ареста, моя супруга - режиссер Гостелерадио Афет ханым - позвонила ему и сказала: "Сеидага, Васифа забрали. Может быть, они придут и за вами. Возьмите кассеты и уходите из дома". За ним-таки приехали, но Сеидага с семьей успел покинуть свой дом и спрятаться.

В черногородской тюрьме мне представили документ, якобы подтверждающий мою виновность. Меня обвинили в препятствовании работе телевидения, призывах к митингам и укрытии отснятых видеоматериалов. Конечно, я никогда не поставил бы свою подпись под подобными обвинениями. Спустя короткое время в камеру привели моих коллег - режиссера Азера Заманлы и радиожурналиста Рафика Агаева.

Не функционировавшее с 19 января Государственное телевидение возобновило свой эфир под контролем государственного военного цензора и ставленника Москвы генерал-лейтенанта Овчинникова 27 января. Это случилось практически сразу же после нашего ареста. Казалось, что руководство как страны, так и самого Гостелерадио, ждало именно этого. 28 числа нас в наручниках отвезли на военный аэродром в Насосном, а оттуда, под конвоем, на военном самолете доставили в город Краснодар. Там нас пересадили в вагоны для арестантов, называемые в народе "Столыпин". Вокруг было полно вооруженных солдат с хорошо обученными немецкими овчарками. На протяжении трех дней мы без еды и воды ехали в Ульяновск. Военные надсмотрщики пытали арестантов, били, выбивая зубы. У нас отняли часы и деньги. Наконец мы прибыли на родину "великого" Ленина - Ульяновск. Нас продержали в местной тюрьме более месяца. Мне никогда не забыть тех мучений. Прошло уже 20 лет, но мне до сих пор снятся эти кошмары.

О том, что мы находимся в тюрьме, узнал давно живший в Ульяновске капитан милиции Варис Меджидов. Он пришел в тюрьму вместе с высокопоставленным генералом и офицерами. Варис и шесть его братьев были родом из Гейчая. С того дня мы и все заключенные из Азербайджана были поражены мужеством и достоинством этих семи братьев. После нашей первой встречи Варис Меджидов позвонил в Баку и сообщил моей семье, где я. На протяжении всего нашего заключения братья Меджидовы обеспечивали нас всем необходимым. Все эти дни они были для нас, 40 заключенных из Азербайджана, главной опорой. Узнав о том, что мы должны вернуться на родину тем же путем, Варис с братьями на собственные средства зафрахтовали специальный самолет из Баку и отправили нас на нем".

Из заключения независимых экспертов общественной военной организации "Щит" следует: "Главному военному прокурору, генерал-лейтенанту Катусеву А.В. В городе Баку 19-25 января 1990 года было совершено военное преступление под общим руководством министра обороны Язова. Просим вас возбудить уголовное дело против лиц, виновных в преступлении".

(Автор: Вугар Иманов)