Можно ли жить вверх тормашками?

О разуме и поведении люди стали задумываться очень давно. Ещё Аристотель и Платон упоминали понятие «psyhe». И если раньше это слово означало «дыхание», «жизнь», теперь мы употребляем его, когда говорим о том или ином аспекте человеческого разума. «Вся психология в 50 экспериментах. Собака Павлова» издательства «Питер»— история психологии в экспериментах, которую преподносит нам знаменитый английский популяризатор науки Адам Харт-Дэвис. Публикуем один из 50 экспериментов.

Когда вы смотрите на что-то, изображение этого предмета проецируется на вашу сетчатку в перевернутом виде (как происходит в сенсоре или в пленке фотоаппарата). Господствующие в конце XIX века теории предполагали, что нам необходимо «видеть» вещи правильным образом. Однако Джордж Стрэттон, профессор Калифорнийского университета в Беркли, подверг сомнению эти теории и задумался о том, возможно ли жить в перевернутом визуальном пространстве. Он создал головной оптический прибор, который переворачивал все, что он видел вверх тормашками, в результате чего изображение на сетчатке появлялось именно так, как на нее накладывалось, или, как выражался Стрэттон, «прямо».

Перевернутый мир

Он поместил две выпуклые линзы c одинаковой преломляющей способностью в трубку на расстояние, равное сумме их фокусного расстояния. Если кто-то смотрел в эту трубку, то все выглядело перевернутым. Стрэттон соединил две трубки, по одной на каждый глаз, и прикрепил это приспособление к голове. При этом он позаботился о том, чтобы исключить влияние источников света, используя для этого черную материю и подкладки по краям прибора. Этот прибор Стрэттон носил в течение десяти часов, после чего зажмуривал глаза перед тем, как его снять, и надевал плотную повязку, чтобы ничего не видеть. Всю ночь он провел в полной темноте.

На следующий день он повторил процедуру — весь день носил прибор и ничего не видел, когда снимал его. Инструмент давал ему четкое поле обзора и был достаточно удобным для ношения. Сперва Стрэттон надеялся, что ему удастся смотреть через устройство обоими глазами, но справляться с двумя отдельными изображениями было сложно. В итоге он закрыл левую трубку черной бумагой и смотрел только правым глазом.

Поначалу ему все казалось перевернутым. Комната была перевернутой, руки, которые он подносил к глазам снизу, появлялись сверху. Несмотря на то что образы были четкими, они казались нереальными — не такими, как вещи, которые мы видим обычным зрением; они ощущались «ошибочными, фальшивыми или иллюзорными видениями». Стрэттон отметил, что его воспоминания о нормальном зрении продолжали оставаться «стандартом и критерием реальности», которым все еще пользовался мозг, чтобы понять, что происходит перед глазами.

Воспоминание о реальности

Когда Стрэттон пытался двигаться с прибором на глазах, он постоянно спотыкался и промахивался. Только когда его действия получили подкрепление памятью — «как при движении на ощупь в темноте», — он начал ходить и действовать руками с определенной степенью успеха.

Стрэттон пришел к выводу, что, вероятно, проблемы заключаются исключительно в сопротивлении, которое оказывает опыт, и рассудил, что если бы человек жил с перевернутым зрением изначально (или, по крайней мере, провел значительное время, глядя на мир таким образом), он бы не ощущал это восприятие необычным. Поэтому Стрэттон продолжал эксперимент в течение нескольких дней и к седьмому дню сообщил, что чувствует себя уже достаточно комфортно в перевернутом мире, — как он заметил, этот мир стал «идеальной реальностью в моем визуальном окружении».

Привыкание к новому

Несмотря на «идеальную реальность» перевернутого мира, Стрэттон все еще был поражен тем, как сложно ему действовать в подобном окружении.

Освоив движения в «неверном» направлении, он все еще промахивался с оценкой глубины и дистанции. «Мои руки постоянно двигались на слишком большое или слишком маленькое расстояние…» В попытке пожать руку другу он поднял свою слишком высоко, а когда хотел смахнуть с бумаги пылинку, то не дотянулся до нее. К тому же он обнаружил, что движения его рук были менее точны, когда он смотрел на них, чем когда действовал с закрытыми глазами, полагаясь на прикосновения и память._

Тем не менее постепенно он привык к жизни вверх тормашками, и во время прогулки тем вечером смог насладиться красотой пейзажа — впервые с момента начала своего эксперимента.

Общий вывод Стрэттона заключался в том, что не имеет значения, каким образом изображение проецируется на сетчатку; мозг все равно научится приспосабливаться, используя то, что позже получит название «перцептивная адаптация», чтобы соотнести зрение с тактильными ощущениями и ориентацией в пространстве.

Источник: İndicator.ru