“Матч смерти”: История победы в оккупированном Киеве

Не всегда вспоминают о тех, кто принял бой совсем не там, где разворачивались главные события. Где не было военных корреспондентов и летописцев и было куда меньше шансов уцелеть, чем даже при лобовой атаке.

Это о них позже напишет Владимир Высоцкий: “И в стороне от той, большой войны еще возможно умереть достойно”. Подпольщики на оккупированной территории, бойцы Сопротивления, военнопленные и заключенные концлагерей, создававшие свои подпольные ячейки…

И одной из таких неизвестных страниц войны и стал печально известный “Матч смерти” в оккупированном Киеве.

“Футбольная легенда”

В советских учебниках истории время от окончания гражданской войны и разрухи и до 22 июня 1941 года именовалось первыми пятилетками. И, пожалуй, трудно найти более неоднозначную и противоречивую эпоху. Только сегодня мы узнаем подлинный масштаб сталинских репрессий, зловещего ГУЛАГа, подробности борьбы за власть в кремлевских кабинетах и коридорах.

Но эта страшная реальность уживалась с другой, где были Днепрогэс и “Магнитка”, красные косынки ударниц, Василий Стаханов, первые тракторы и радиоточки в квартирах. А еще – знаменитые “физкультурные парады” на Красной площади, “живые газеты”, не обходившиеся без акробатических номеров. В жизнь входили нормы ГТО – спорт переживал тогда небывалую популярность. И долгие годы оставался действительно массовым и самодеятельным.

Почему среди всех спортивных игр сумасшедшей популярностью пользуется именно футбол, историки вразумительного ответа не дают. Тем более что игра эта существует в нескольких вариантах: футбол европейский (“соккер”), американский, австралийский…

Предвоенный Советский Союз не был исключением: футбольные матчи собирали огромные толпы болельщиков и без коммерческой “раскрутки”, а игроков любимых команд знали в лицо, несмотря даже на то, что телевидения тогда еще по сути не существовало, спортивных глянцевых журналов тоже. Но зато были футбольные легенды.

Одной из футбольных легенд того времени был и киевский клуб “Динамо”, без сомнения, одна из лучших футбольных команд Европы. И главный соперник другой тогдашней звезды футбола – команды московского ЦДКА.

“Клубная” атрибутика, шарфики, вязаные шапочки и футболки с символикой любимой команды тогда еще не вошли в моду. Да и не до того было в стране, где проходили индустриализация и коллективизация. Украина еще не забыла страшную трагедию Голодомора. На этом фоне успех киевского “Динамо” был не просто чередой мячей, забитых любимой командой.

Увы, расцвет киевского “Динамо” продолжался недолго. Решающий матч за выход в финал общесоюзного турнира между двумя командами должен был состояться в Киеве в воскресенье, 22 июня 1941 года.

На новом, только что построенном стадионе – матч был частью программы его торжественного открытия – Александр Скоцень, бывший футболист киевского “Динамо”, выступавший за команду в 1940-1941 годах, в своих изданных в Канаде мемуарах вcпоминал: “Спортивный Киев жил торжественным открытием стадиона, и мы старательно готовились к игре с небезопасными армейцами Москвы. Еще в пятницу были проведены последние тренировки, сделаны замечания по тактике игры. В воскресенье мы должны были собраться на теоретические занятия в 10 утра. В 12 должен был состояться торжественный обед, а после – осмотр нового стадиона и ознакомление с футбольным полем…”

“Нам объявили – Киев бомбили…”

Тогда еще никто не знал, что утром следующего дня расколет жизнь целой страны на “до” и “после”. И Киев окажется одним из первых городов, встретивших войну, – уже ранним утром 22 июня на его окраинах будут рваться бомбы, сброшенные фашистскими самолетами. В домах задрожали стены, зазвенели стекла.

“В 10 часов у ворот стадиона я встретил Варновицкого. Он выглядел очень испуганным. “Саша, беда, беда! Война! Немцы напали на нашу страну!” – вспоминал Скоцень. – Этой же ночью бомбили наши города, железнодорожные станции и наш Киев. Бомбы попали в цеха завода “Большевик” и на дома Подола. На стадионе собрались все спортсмены. Теперь лишь один вопрос их беспокоил: состоится ли матч? Все ждали выступления Молотова. После его выступления нам по радио сообщили, что открытие стадиона переносится. Послышались голоса о мобилизации, боевые возгласы в адрес невидимого врага”.

Уже потом итоги первых месяцев войны исследователи назовут для СССР катастрофическими. А историки будут ломать голову, не говоря уже о многочисленных копьях, пытаясь понять, каким образом вермахту уже к ноябрю 1941 года удалось докатиться до Москвы – притом что к войне готовились, и готовились тщательно, со всем энтузиазмом.

Только вот не к той, которая началась 22 июня 1941 года, – воевать собирались “малой кровью” и, главное, на чужой территории. Потому и располагали аэродромы поближе к границам, заготовили топографические карты на случай наступления, а не обороны, и даже солдатские разговорники с фразами типа “Где находится бургомистр”. А армия, сосредоточенная для наступления, чтобы действовать “малой кровью и на чужой территории”, предупреждают эксперты, всегда уязвима, если противник начинает наступать чуть раньше…

Так или иначе, Киев был захвачен немцами уже в сентябре 1941 года. А потом, к весне 1942 года, здесь уже составилась группа прежних игроков легендарного “Динамо”. Кто-то из них оставался в городе на строительстве оборонительных сооружений, кто-то успел уйти на фронт, а там – окружение, плен, побег… Так или иначе, в Киеве встретились Николай Клименко, Игорь Кузьменко, Николай Коротких, Михаил Гончаренко, Виктор Сухарев, Николай Трусевич, Владимир Балакин, Михаил Мельник, Михаил Путистин, Михаил Свиридовский…

А в 1935 году в Киеве был построен хлебозавод. 3а рубежом купили необходимое оборудование – самое лучшее, самое передовое. Завод был предназначен для выпечки не только хлеба, но и булочек, бубликов, печенья, тортов…

Хлебозавод продолжал работать и во время оккупации. И к февралю 1942 года именно здесь и обосновалась десятка “динамовцев”. Как утверждали потом киевляне, месяцев через пять после оккупации на хлебозаводе произошло ЧП: в чане с тестом, хлеб из которого предназначался немцам, нашли битое стекло. Виновных найти не удалось, но нескольких рабочих расстреляли – на устрашение остальным. После расстрела директор хлебозавода стал искать людей на их места. В том числе и на Галицком рынке – главной “толкучке” оккупированного Киева. Здесь он и встретил бывшего динамовского вратаря Николая Трусевича, торговавшего зажигалками, сделанными из патронных гильз: из-за отсутствия спичек они были огромным дефицитом.

В начале марта 1942 года Трусевич пришел на завод и привел бригаду своих бывших одноклубников. В цехе работать они отказались, и работа им досталась не из легких: возили и разгружали уголь, дрова, муку. Трусевичу, который окончил в Одессе пищевой техникум, предложили перейти на работу полегче, в пекарню, но он отказался: “Сначала из кондитеров – в голкиперы, а теперь из голкиперов – в кондитеры?”

Работа на хлебозаводе была не из легких. Но она, по крайней мере, позволила подкормиться. А еще рядом находился разбитый и разрушенный стадион, где футбоисты после работы вновь собирались “попинать мяч”. Потому что верили: война закончится, и тогда снова доведется выйти на поле. Команду свою назвали “Старт”. Когда об этом стало известно председателю киевской управы Леонтию Форостовскому, он пригласил футболистов в управу и предложил: “Зачем вам играть где-то на пустыре. Немцы вывезли военнопленных со стадиона “Зенит”, и он пустует. Идите и тренируйтесь там”.

Идею Форостовского в гебитскомиссариате поддержали оккупационные власти, считавшие, что чтобы народ не бунтовал, нужно дать ему зрелищ и хлеба.

А потом “Старт” получил неожиданное предложение, от которого не смог отказаться. Сыграть с немцами.

Здесь, пожалуй, требуется небольшое отступление. Спорт в фашистской Германии любили во всяком случае не меньше, чем в СССР. И проводили даже свои “спортивные парады”. Смысл, правда, был другим: спортивные успехи должны были демонстрировать превосходство арийской расы над разного рода “унтерменшами”.

Впрочем, доказать это превосходство на деле, а не на плакатах, удавалось значительно реже, чем того хотелось пропагандистам из ведомства доктора Геббельса. Еще на Берлинской Олимпиаде, где предполагалось продемонстрировать превосходство “белокурых бестий”, подлинными героями и победителями оказались спортсмены-афроамериканцы из команды США.

В Киеве, строго говоря, существовала команда “Рух”, созданная оккупационными властями. Команда слабенькая, словом, идеальный спарринг-партнер. Но, видно, очень уж хотелось устроителям шоу демонстративно выиграть не просто у славян, а именно у легенды советского футбола – киевского “Динамо”! Победа представлялась легкой: полуголодные футболисты не могли составить должной конкуренции сытым оккупантам.

За несколько дней до первой игры Миша Свиридовский, которого они по негласному уговору почитали за старшего, принес форму – белые трусы, красные майки и красные гетры. В этом тоже был вызов. 12 июля в городе появились афиши: “…Гимнастика, бокс, легкая атлетика и самый интересный номер программы – футбольный матч (в 17 час. 30 мин.)”.

Как потом утверждали очевидцы, в разрушенном, оккупированном городе на стадион собралось огромное количество людей. Одну из трибун заняли гитлеровские офицеры – они не сомневались, что выиграет команда немецких военных железнодорожников. В конце концов те, из “Старта”, прекрасно понимают, кто в городе хозяин и кто, соответственно, должен выигрывать…

Но события на поле сразу приобретают совсем не то течение. Команда военных железнодорожников рейха была разбита – 1:9. На следующий раз немцы, стремясь избежать нового поражения, выставили против “Старта” команду, которая называлась PZS и включала лучших спортсменов танковой дивизии оккупантов. Матч произошел 17 июля 1942 года. Но и эта команда была разгромлена со счетом 6:0. “Этот выигрыш никак нельзя признать достижением футболистов “Старта”.

Немецкая команда состоит из отдельных сильных футболистов, но командой в полной мере ее назвать нельзя. И в этом нет ничего удивительного, так как она состоит из футболистов, которые случайно попали в воинскую часть, за которую они играют. Также ощущается недостаток необходимой тренировки. А команда “Старт”, как известно, состоит из бывших футболистов команды мастеров “Динамо” – старательно изобретала оправдание одна из киевских газет, Гитлеровцы не скрывали раздражения, но назначенные на воскресенье, 19 июля, игры с венгерским клубом не отменили, да и не могли уже отменить: они оказались в ловушке собственного пиара. Оставалось надеяться, что “Старт” проявит “благоразумие” и проиграет. Но и на сей раз киевляне играючи раскатали противников – 5:1. В матче-реванше тоже выиграли – 3:2.

Киев, до войны души не чаявший в своих динамовцах, негромко бурлил. Игроков вновь начали узнавать на улицах. Им улыбались, опасливо, на ходу бросая: “Спасибо, ой, дорогие, спасибо!” Народу на матчи приходило все больше. По городу разнеслось: “Футболисты остались по спецзаданию. Выполняют приказы подполья”. Болельщики осмелели. На трибунах слышался на все лады повторяемый вопрос: “Так кто выигрывает?” И в ответ хоть негромкое, но радостное: “Наши, красные выигрывают. Красные!”

Ситуация просто выходила из-под контроля, и гитлеровцы это отчетливо понимали, Просто взять и прекратить матчи, когда “Старт” оставался непобежденным, они не могли – это было бы равносильно бегству с поля боя. Тем более что и на большой войне дела шли не лучшим образом: немецкая армия уже не была и, главное, не выглядела непобедимой. И здесь, в Киеве, на стадионе, “динамовцы” каждый раз доказывали: “белокурые бестии” тоже могут проигрывать. И главное, что даже в оккупированном городе можно вести себя по-другому. С иной мерой чести и достоинства. Это было самым главным, И именно это больше всего пугало фашистов.

“Матч смерти”

Роковым для команды “Старт” стал пятый по счету матч. Против “Старта” выставили команду “Флякельф”. По одной версии, представляла она зенитчиков, по другой – ВВС, “люфтваффе”. Но сами динамовцы не сомневались: против них играют лучшие футболисты Германии.

Тем не менее на то, что у “Старта” удастся выиграть, устроители спортивного шоу, которое чем дальше, тем меньше общего имело с честным спортивным соперничеством, не сомневались. Перед решающей игрой в раздевалку уверенно вошел незнакомец в гестаповской форме.

Четко, по-военному категорично, на внятном русском отдал приказ. Перед началом приветствовать военных летчиков рейха нацистским “Хайль Гитлер!”. И еще. Матч не выигрывать. В ответ – тишина. Головы опущены, не поймать и взгляда. Только пальцы привычно-сноровисто шнуруют разбитые бутсы. Гестаповец кивнул, блеснув знанием русского: “Молчание – знак согласия”. Они действительно не перемолвились до игры ни словом.

Понимали ли футболисты “Старта”, что ждет их в случае победы? В оккупированном Киеве вряд ли кто-то испытывал сомнения по поводу “гуманности” и “порядочности” гитлеровцев. Здесь не сомневались: если публично “раскатают” гитлеровцев – это в лучшем случае расстрел. Тем более что и друзья предупреждали: “Милые, вас же расстреляют. Та трибуна уже говорит: повесить наглецов на штанге, на перекладине!”

Но решение “Старта” было единогласным: играть по-настоящему. А там – будь что будет. Нельзя прилюдно “прогнуться” перед оккупантами. Даже при сильно предвзятых судьях – судили только немцы, и всегда в пользу своих.

Но футболисты “Старта” уже приняли решение: стоять до конца. И едва выйдя на поле и выстроившись в центральном круге, вместо ожидаемого “Хайль Гитлер!” по отмашке Миши Свиридовского прокричали: “Физкульт-привет!”

Все, что только есть в футболе грязного, было обрушено на динамовцев, вспоминали потом очевидцы той игры. Нещадно выбивали из игры Трусевича, набегая на него целой толпой. Удалось свалить вратаря. Трусевич потерял сознание. Потом очнулся, обхватил руками голову и вдруг огорошил ребят своим обычным шутливым; “Не делайте из этого ушиба смертельного сотрясения. Буду играть”.

Но играть ему было поначалу трудно. К середине первого тайма пропустили три гола. Правда, затем немножко выровняли игру, запутали защитников и два мяча отыграли. Но черно-зеленая трибуна выла победным воем, а своя совсем замолкла.

В раздевалке перебросились несколькими фразами. Нельзя проиграть на глазах тысяч зрителей. Нельзя подвести своих. Потому что наша линия фронта – здесь, на футбольном поле. Впрочем, напыщенных фраз в раздевалке не звучало. Сказали просто: “Надо выиграть. Играем по-настоящему”.

В какой-то момент немецкий защитник, как косой, скосил нападающего киевлян. Его вынесли за бровку, и судья едва ли не в первый раз за игру показал: “Штрафной”. Кузьменко неторопливо установил мяч, прицелился и отработанным, коронным ударом пробил в пустую точку. Ничья – 3:3. “Летчики” дрогнули. Стало понятно: “Старт” поймал игру. У “Флакельфа” оставался один выход: тянуть время.

А трибуны взорвались. Киевлян подбадривали уже не таясь. Гитлеровцы начали покидать трибуны. А на поле Кузьменко отдал пас Гончаренко, и тот без промаха ударил головой. А тут, показав опешившим фрицам филигранный дриблинг, Гончаренко забил и пятый мяч – 5:3. Это была победа. Пусть не на поле боя, пусть не с оружием в руках, пусть в стороне от той, большой войны, но победа. И не просто победа, а победа достоинства над страхом – самая опасная победа над оккупантами.

Уже потом историки и психологи придут к выводу: главным оружием гитлеровцев на оккупированной территории были не только и не столько машины-“душегубки”, не только автоматы “зондеркоманд”. Главным оружием оккупантов был и остается страх. Самый обычный человеческий страх – за себя, за своих близких, за стариков-родителей, за детей… А футболисты перед многотысячными трибунами демонстрировали: они не боятся. Они не склонят головы перед оккупантами, не сыграют в поддавки. Не отступят. А этого оккупанты не могли простить даже теоретически.

Их арестовали утром. Привели к директору того самого хлебозавода, где работали футболисты. Там уже ждали четыре гестаповских офицера и автоматчики. В руках у старшего был список игроков. Недосчитались Тютчева и Гончаренко. В подвалах гестапо в Киеве футболисты провели 23 дня, вместивших в себя и допросы, и обвинения, и издевательства, и угрозы.

В пригороде Киева находился один из самых страшных лагерей смерти. Фашисты называли его “Сырецким”. Однако в истории он остался под названием “Бабий Яр”.

В Бабьем Яру футболистов разделили. Ведущих игроков – Трусевича, Клименко, Коротких и Кузьменко – как самых опасных бунтовщиков сразу же отвели на расстрел. Остальные должны были медленно умирать от непосильных работ, голода и избиений. Но они выжили. После долгих скитаний по концлагерям Балакин, Гончаренко, Мельник, Путистин, Свиридовский и Сухарев были освобождены воинами Советской Армии. И вернулись в родной Киев, в свое родное общество “Динамо”.

А в Киеве уже в 1944 году, в городе, который толком еще даже не начали восстанавливать, пройдет футбольный матч между “Динамо” и ЦСКА, и на разрушенных стенах будут висеть объявления. возвещающие о том, что билеты, проданные на матч 22 июня 1941 года, действительны. И многие придут с теми билетами, которые хранили всю войну…

И, пожалуй, уже в первые дни после освобождения Киева стало известно о знаменитом “Матче смерти”. Первой о расстреле игроков “Динамо” сообщили “Известия” еще 16 ноября 1943 года.

Военный корреспондент газеты из только что освобожденного Киева написал:“Это были игроки футбольной команды киевского “Динамо”, которые долгое время скрывались от немцев. Надо было жить, спасаться от голода. Они устроились работать на киевский хлебозавод. Их обнаружили немцы, загнали в подвалы гестапо. Всех юношей расстреляли”. Через 15 лет в “Вечернем Киеве” от 21 ноября 1958 года появилась статья Петра Северова “Последний поединок”.

Но по-настоящему о “Матче смерти” заговорили только в 1958 году. Уже после смерти отца народов, для которого любой человек, оказавшийся на оккупированной территории, а тем более побывавший в плену, априори был предателем и дезертиром.

Сегодня “Матч смерти” – это уже большая история войны. История футболистов, погибших, но не проигравшим свой “матч смерти” – невероятный случай в истории мирового футбола.