Как бакинцы отбивались от Каспийской флотилии в 1805 году

Гюлистанский мирный договор положил конец русско-персидской войне 1804-1813 годов. Стоит отметить, что война с Персией 1804-1813 гг. явилась единственным вооруженным конфликтом, в котором Каспийская флотилия российского императорского флота действовала как самостоятельная боевая сила. Ни до, ни после этого она боевых действий на Каспии не вела.

В начале XIX столетия на Каспии было только три города, которые можно было назвать портовыми – Астрахань, Баку и Бендер-Энзели.

На кавказском побережье Каспия было большое количество бухт и устьев рек, пригодных для стоянки судов, но в то время они использовались местными жителями главным образом для рыболовства или прибрежного пиратства, и в военном отношении особого интереса не представляли.

Однако Баку и Энзели в военно-стратегическом отношении имели крайне важное значение, овладение ими открывало русским войскам новые операционные линии: через Баку параллельно большому Кавказскому хребту вглубь материка – во фланг вассальным в то время к Персии закавказским ханствам и через Бендер-Энзели на юг, на Тебриз и далее на Тегеран – в доменные владения персидских шахов.

Овладение Баку давало возможность создания приморской базы сравнительно быстрого и относительно дешевого по себестоимости снабжения всей группировки российских войск в Закавказье. Овладение Энзели и всем Гиляном открывало прямой путь к сердцу Персии, а оттуда – в Индию. Вот почему против этих двух приморских городов на Каспии в первый период русско-персидской войны 1804-1813 гг. были предприняты самостоятельные военно-морские экспедиции.

Сразу же следует оговориться: в ту войну масштаб боевых действий сильно отличался от того, что был характерен для Первой или второй мировых войн. В начале XIX столетия один-единственный пехотный полк российской императорской армии численностью в полторы тысячи человек на Кавказе представлял собой грозную силу. Боевые действия в русско-персидскую войну 1804-1813 гг. с российской стороны велись главным образом сводными отрядами, комплектовавшимися из отдельных рот и батальонов, для которых наличие 300-500 человек в строю при нескольких офицерах было нормальным явлением.

Полководцами той войны были не генералы и полковники, а капитаны и майоры, так называемые «частные начальники», на плечи которых ложилась вся ответственность за ход и результаты войны.

Каспийская флотилия была создана указом императора Петра I от 4 ноября 1722 года, и тогда же в астрахани был учрежден военный порт для ее базирования. Это было сделано для обеспечения левого фланга и тыла русских завоеваний на Кавказе в ходе Персидского похода 1722 года, главным из которых стал Дербент.

Однако все завоеванные в тот год прикаспийские области были возвращены Персии в соответствии с рештским договором 1732 г. и гянджинским трактатом 1735 г., после чего свое реальное боевое значение флотилия утратила на целых полвека. Ее воссоздание связано с именем потомка сербской королевской династии Неманичей капитана 2-го ранга (впоследствии – адмирала) графа М.И. Войновича, назначенного на этот пост в 1780 г.

В течение года он сформировал в астрахани корабельный состав военно-морского соединения из трех 20-пушечных фрегатов, бомбардирского судна и двух ботов, с которыми совершил экспедицию в астрабадский (горганский) залив на юго-востоке Каспия, имея целью продолжить торговый путь в Индию. Для этого он основал на острове Ашур-Адэ российскую торговую факторию, именуемую астрабадской, для международной торговли с Персией и Индией, которая стала вторым местом стационарного базирования кораблей флотилии.

В начале XIX века по численности корабельного и личного состава, уровню технической оснащенности Каспийская флотилия мало отличалась от российских сухопутных войск, действовавших на Кавказе. Следует сказать, что император Александр I уделял крайне мало внимания флоту в целом, а потому Каспийская флотилия могла выделить для ведения боевых действий на море только три боевых корабля (остальные суда были задействованы для конвоирования караванов торговых судов из Астрабада в Астрахань и защиты от пиратства в прибрежных водах Северного Кавказа).

Парадоксально, но факт: на всем протяжении войны между Россией и Персией 1804-1813 гг. торговые операции между факторией на о. Ашур-Адэ и Астраханью не прерывались ни на день, и это объясняется тем, что война в Закавказье велась главным образом за право сюзеренитета над азербайджанскими ханствами и никак не влияла на международную торговлю, от которой Россия и Персия получали обоюдную выгоду.

На протяжении всей войны личный состав флотилии был укомплектован не полностью: достаточно сказать, что всеми военно-морскими операциями на Каспии руководил армейский генерал-майор Иринарх Завалишин. По состоянию на 1805 год в списочном составе флотилии не было ни одного старшего морского офицера.

Служба на Кавказе началась для Завалишина в 1803 году, когда он был назначен «военным начальником в Астрахань и инспектором Кавказской линии от Каспийского до Черного моря, начальником астраханского казачьего войска и главным начальником сухопутных и морских сил края».

По этой должности ему была подчинена и Каспийская военная флотилия (переподчинение флотилии сухопутному командованию состоялось на основании высочайшего повеления от 19 марта 1803 года. на этом посту он сменил князя П.Цицианова, назначенного Главнокомандующим в Грузии (так в то время называлась должность российского наместника на Кавказе).

В это время Каспийская флотилия представляла собой жалкое зрелище. Подготовка к войне в Закавказье шла полным ходом, а военно-морские силы россии на Каспии были к ней совершенно непригодны.

В январе 1804 года был определен образ действий Каспийской флотилии на предстоящую войну с Персией. По планам российского военного командования на Кавказе главной целью действий флотилии должны были стать порт и крепость Баку. Однако корабельный состав к проведению такой операции был не готов. Как следовало из ведомости о состоянии флотилии от 27 февраля 1804 года, по штатам в ней полагалось иметь 1 корвет, по 1-3 брига и люггера (один «непременный» и два «прибавочных»), 2 бомбардирских корабля, 6-10 транспортов.

Реальность же была совершенно иной: единственный «бомбардирский корабль «Моздок» по гнилости многих членов к служению безнадежен», бригантина «Победа» и посыльное судно «Сокол» также были «по совершенной ветхости к служению ненадежны», а из 12 галиотов, т.е. военных транспортов, только 9 были исправны, тогда как 3 нуждались в капитальном ремонте в сухом доке или подлежали списанию на дрова. В строю флотилии также имелись 2 исправных фрегата, но один из них охранял торговую факторию на о. Ашур-Адэ, а близ персидских берегов на стационарных стоянках зимовали экипажи двух галиотов.

Словом, собрать воедино весь корабельный состав в апреле 1804 года не представлялось возможным, а поэтому проведение военноморской операции против баку решено было перенести на следующее лето.

Подготовка флотилии к кампании 1805 года не прекращалась весь предыдущий год. В течение всей зимы пригодные к плаванию суда снаряжались и вооружались. Но, несмотря на все усилия, в начале 1805 года стало очевидно, что корабельного состава не хватает для проведения перевозки морем в качестве десанта пехотного полка с артиллерией.

Не позднее начала марта 1805 года главнокомандующий в грузии генерал от инфантерии князь Цицианов утвердил план военных действий на Каспийском море, о чем 9 марта рапортовал императору Александру I. Однако военно-политические последствия кампании в Закавказье 1804 года заставили его скорректировать первоначальные планы войны на море: теперь главной целью десантной экспедиции являлся не Баку, а Энзели.

Цицианов писал: по «плану предлагаемых мною действий в Персии необходимо нужно, чтобы Каспийская флотилия в половине апреля месяца выступила к Энзелинским берегам, военных же при Астраханском порте судов по ветхости многих их них не оказалась в достаточном для сего количестве, то и признал я за непременно нужное, чтобы к 11 военным судам, годным к употреблению и уже к походу изготовленным, нанять еще в Астрахани 11 купеческих шхоутов для перевозки провианта и десантных войск».

Командующим экспедицией был назначен генерал И.Завалишин. В поход флотилия выступила лишь в начале мая, поскольку в течение трех недель ожидала прибытия осадной артиллерии – двух мортир, стреляющих пудовыми ядрами, одну из которых везли по волге из Царицына, другую – из Казани. Амбаркация Казанского мушкетерского полка произошла 20-22 июня, и поход начался вместе с отливом 23 июня.

События гилянской экспедиции Каспийской флотилии 1805 года хорошо известны как по «журналу боевых действий в Персии» самого генерала Завалишина, так и по рапортам и мемуарам его сослуживцев, публиковавшимся в 1870-е годы в журнале «Славянин». С самого начала экспедиция рассматривалась как демонстрация или даже как военно-политическая провокация, главной целью которой являлась установление прямого контакта с правителем Персии Фетх-Али-шахом Каджаром, минуя при этом «промежуточную ступень» его сына Аббаса-Мирзу, являвшегося наместником в азербайджанских землях.

Пока шли военные действия в Закавказье, все претензии и инициативы русского командования не доходили до Тегерана, шах не рассматривал их, считая решение вопросов на севере собственных владений исключительной компетенцией своего сына. В свою очередь, принц Аббас-Мирза не был склонен идти на контакты с князем Цициановым, которого считал предателем, поскольку тот происходил из грузинского княжеского рода, ранее состоявшего с вассальной зависимости от персов.

Таким образом, гилянская экспедиция была призвана «достучаться» лично до Фетх-али-шаха, обходя неуступчивого Аббаса-Мирзу, о чем свидетельствует весь образ ее действий, а также содержание военнополитического послания, которое генерал Завалишин должен был доставить в руки представителей шаха.

Русско-персидская война 1804-1813 гг. была в большей степени войной нервов и дипломатии, нежели вооруженным столкновением противоборствующих армий. Русские продвигались в Закавказье с согласия, а иногда при активной поддержке местной знати, которая в их лице видела более надежных защитников своих сословно-корпоративных интересов по сравнению с персидскими шахами.

Правители Карабахского, Шекинского и Ширванского ханств, Шурагельского султаната в 1805 году добровольно или почти добровольно передали свои владения и подданных под власть России, которую представляли армейские отряды численностью в 500-1000 человек.

Те же из местных правителей, кто не хотел менять сюзерена, вполне успешно сражались против русских войск: Мухаммед-хан Эриванский в 1804 году отстоял свои владения, годом позже это сделал Гусейн-Кулихан бакинский. В начале XIX века российская империя на Кавказе объективно не имела достаточных военных сил, чтобы подчинить себе край чисто военными методами, и поэтому князю Цицианову приходилось прибегать дополнительно к «гуманитарным» средствам – обману и угрозам. Именно в таком контексте можно рассматривать гилянскую экспедицию Каспийской военной флотилии.

Согласно плану военной кампании 1805 года, генерал-майору Завалишину предписывалось занять Бендер-Энзели и Решт, откуда отправить Фетх-Али-шаху личное послание князя Цицианова с сумбурными и необоснованными в соответствии с военным временем требованиями. Письмо начиналось высокопарно и заносчиво: «Войска моего Государя, как буйный вихрь, выворачивающий столетние дубы, не желающие преклоняться перед ним, оставляют безвредно камыш, нагибающийся до лица земли при его проходе. Таков мой Государь Император, таковы и войска его, с коими, не останавливаясь, пройду и в Индию, буде единое слово изрещи изволит».

По сути, оно начиналось с изложения главной геополитической задачи российской империи в русско-персидской войне – открытия прямого и свободного торгового пути с Индией. но за этим выспренним вступлением следовало более чем заурядное окончание – требование возместить россии расходы в связи с неудачной попыткой подчинить себе Эриванское ханство, возвратить 12 пушек, захваченных еще в 1795 году Ага-Магомед-ханом при разорении Тифлиса, восстановить русское консульство в Энзели, закрытое с началом войны, разрешить разместить при нем конвой и учредить стационарную стоянку для военного посыльного судна.

Фактически письмо Фетх-Али-шаху содержало в себе прелиминарные предложения для начала мирных переговоров, главной задачей которых должно было стать расширение экономического присутствия российской империи в регионе Каспийского моря. 2 июля Каспийская флотилия с десантом подошла к персидским берегам, а на следующий день рота Казанского мушкетерского полка под прикрытием корабельной артиллерии после непродолжительного боя заняла порт Энзели, захватив в качестве трофеев три судна и 8 фальконетов с боеприпасами. 4 июля сводный батальон под командованием подполковника Фасеева после трехчасового боя взял приморский город Пери-базар, откуда было отправлено письмо Фетх-Али-шаху.

5 июля на полдороге от Пери-базара к Решту состоялось полевое сражение, в котором персидским сарбазам удалось остановить русские войска и принудить их к отступлению в Энзели, причем русские потеряли убитыми всех упряжных лошадей и были вынуждены бросить орудие, у лафета которого сломалась ось. 8 июля к Пери-базару подошло 8 тысяч единиц персидской конницы, прибывшей из Карабаха, и после этого отряду генерала Завалишина ничего иного не оставалось, как погрузиться на суда и направиться в сторону бакинского рейда, что и было сделано 20 июля.

Бакинцы еще за три недели до появления русской флотилии вывезли в горы имущество и семьи и начали вооружать крепость. Гусейн-Кули-хан бакинский готовился к обороне с решимостью покинуть город, когда не останется никакой возможности защищаться, после чего уйти в горы, и потому забаррикадировал все ворота, оставив свободными только одни, через которые предполагал скрыться.

12 августа Каспийская флотилия с остатками Казанского полка заняла бакинский порт. Днем позже Гусейн-Кули-хан прислал одного из беков узнать о причине ее прихода. Генерал Завалишин ответил, что прислан по повелению русского императора занять Баку, требует сдачи города и крепости и дает на размышления два дня. По истечении назначенного срока хан запросил еще два месяца отсрочки.

15 августа Каспийская флотилия начала бомбардировку города из двух мортир, которая длилась неделю, выпустив в общей сложности чуть более ста ядер, а 22 августа высадила несколько десантных групп для занятия господствующих высот и установки на них артиллерийских батарей. Однако все эти действия особого успеха не имели, а вскоре на выручку бакинцам пришел 3-тысячный отряд Шейх-али-хана, который 3-4 сентября заставил русские десантные команды перейти на корабли.

6 сентября на бакинском рейде генерал Завалишин собрал военный совет из офицеров флотилии, на котором было решено отступить на остров Сара близ Ленкярана. Главнокомандующий в Закавказье князь Цицианов крайне негативно отнесся к результатам гилянской экспедиции Каспийской флотилии.

Цицианов писал Завалишину: «С получением знамен, взятых вами у бакинского хана, я устыдился, и еще сто крат стыднее бы мне было отправить их к высочайшему двору, ибо одно из них сделано из бахчи – платка, в который товары завертывают; другое – из онучи, которой персияне обвертывают ноги вместо чулка, а третье холостинное, лезгинского покроя, но самого низкого. Знамена я здесь брал, но ни одного такого не видел…».

В Петербург же Цицианов в рапорте от 19 октября 1805 года писал более осторожно и тактично: «Под Баку, коей взятие было главнейшей целью всей морской экспедиции, всю неудачу по всей истине должно отнести морскому начальству: 1) по худому эскадры вооружению; 2) по худому приведению судов в движимое состояние; и именно на всех судах, назначенных бомбардировать крепость, было только две мортиры и четыре 12-ти фунтовых чугунных пушек, первые, т.е. мортиры по 5-дневном бомбардировании разорвало обе, что видно по рапорту капитан-лейтенанта Веселаго; а последними, т.е. 12-ти фунтовыми пушками, ни в каком государстве и ни в какой армии 3-аршинной городской стены не разбивают…».

Экспедиция к персидским берегам с самого начала имела характер военной демонстрации, главной целью которой было заставить Фетх-Али-шаха Каджара начать прямые переговоры с генералом от инфантерии князем Цициановым о мире, основным условием которого стало бы открытие прямого торгового пути из Индии через Каспий в Россию, а оттуда – в Европу.

Неудача экспедиции впоследствии была отчасти компенсирована статьей Гюлистанского мирного договора о монопольном праве россии иметь на Каспии военный флот, что открывало перед Россией перспективы широкого вмешательства в хозяйственную жизнь Северной Персии, которые активно реализовывались вплоть до конца Первой мировой войны.