Из истории древних праздников и обрядов Азербайджана

Календарно-обрядовые праздники присущи всем народам мира. Возникнув на определенной стадии человеческой истории (можно сказать, в период первобытно-общинного строя), они сыграли существенную позитивную роль в идеологии и быту их созидателей.

Традиции отличаются разнообразием и самым тесным образом связаны с этническими и социальными явлениями жизни. Общее сводится к тому, что традиции следует рассматривать как запас представлений, обычаев, обрядов, ритуалов и других гуманитарных явлений, унаследованных от предков и давно минувших времен.

Что касается национальных традиций азербайджанцев, то некоторые из них отмирают вместе с условиями, их породившими, другие же развиваются применительно к новым условиям жизни, принимают новую форму, пополняются новым содержанием.

Комплексный анализ результатов регионального фольклорно-этнографического исследования населения Азербайджана дает возможность выявить степень сохранности и трансформации традиционных элементов в национальной культуре. Исследуя преемственность традиции, в первую очередь следует обратить внимание на те праздники, обряды и обычаи, которые с древнейших времен занимали достойное место в быту и общественной жизни местного населения Азербайджана.

В народном календаре всех земледельческих народов, в частности азербайджанцев, самыми ответственными этапами считались весенние полевые работы, а также подготовка к ним. Их начало и успешное завершение издавна отмечались празднествами.

Если обратиться к фольклорно-этнографическим материалам Азербайджана, то здесь обнаруживается множество праздников, обычаев и обрядов (и народных и религиозных), своими корнями уходящими в глубь веков и имеющих аналогии у многих народов мира, в частности Кавказа и Ближнего Востока.

В древнем и средневековом Азербайджане в общественном быту местного населения существовали различные праздники, многие из которых, к сожалению, не дошли даже до XIX в. Это прежде всего относится к таким древним праздникам, как Исфендерамэз (женский праздник, по сообщениям источника X в. отмечался 5 марта), Обризэкан (абризган) – праздник воды, Седе (Сада) – праздник огня, Мехрикан (Михрган) или бахмендже (праздник урожая, отмечавшийся осенью), праздник роз и т. д.

Из числа многочисленных праздников Новруз, Мехрикан и Седе считались наиболее важными праздниками и в древнем Иране и сопредельных странах. Это прежде «вхождения Солнца в созвездие Овна», т. е. в весеннее равноденствие.

Михрган (Михр) был праздником осеннего равноденствия – 21 михра. Он был посвящен урожаю и молодому вину, в частности. Седе – это в первую очередь праздник огня, отмечался за 50 дней до Новруза. Об этом празднике существуют многочисленные легенды и предания. Вообще он был связан с разжиганием больших костров на холмах. Об этом сообщает Масуди (1030-1041) и другие средневековые авторы.

Все указанные древнейшие праздники (Мехрикан, Седе и др.) отмечались по зороастрийскому религиозному календарю, который был введен в действие при последних ахеменидах (скорее всего в 441 г. до н. э.).3

Вероятно, уже при сельджуках Седе официально не праздновался, но он сохранился среди приверженцев зароастризма. Уже в XIX веке в источниках по Азербайджану указанные праздники не упоминаются и фольклорноэтнографическими материалами они не зафиксированы. Это говорит о том, что они к этому времени (может быть, еще раньше) утратили свое былое значение и исчезли из быта.

Но некоторые народные календарно-обрядовые праздники азербайджанского народа, пройдя длительный путь развития и переходя из поколения в поколение, пережиточно сохранялись до 40-х годов указанного века. Из наиболее древних трудовых праздников весеннего цикла у азербайджанцев был праздник первой пахоты (шум байрамы), отмечавшийся накануне праздника Новруз.

К этому празднику готовились очень тщательно. Задолго до праздника все крестьяне ремонтировали, изготовляли новые и приводили в порядок свои старые земледельческие орудия. Торжествами руководил «хозяин праздника» – мажгал (плугарь). Основным действием его было проведение символической первой борозды. Для этого на близлежащих посевных площадях выбирался участок, где намечалось провести обряд вспашки. На намеченный участок привозили традиционное пахотное орудие – соху (хыш). Особенно тщательно ухаживали за волами, которые должны были быть использованы на вспашке. О дне праздника крестьянам сообщали за неделю (чтобы люди могли подготовиться).

В намеченный день во главе с аксакалом села крестьяне шли в поле. Женщины надевали новое платье и с хончой, наполненной сладостями, хлебцами и др., шли за толпой. Волов, выбранных для символической борозды, украшали лентами, калагаи, рога красили хной и на них надевали (цепляли) хлеб.

Права продолжить первую борозду на поле удостаивался один из опытных земледельцев – джутчу баба (дед-пахарь). Он (ему помогали два помощника), прежде чем приступить к выполнению обряда, разбивал яйцо о лоб одного из быков. Затем джутчу баба обсыпал свое лицо мукой, на голову надевал мотал папах, изменяя таким образом свою внешность, что-то шептал волам на ухо и, произнеся «йа Аллах» (дай Бог), впрягал быков в соху и несколько раз прокладывал символическую борозду.

После этого обряда наступала торжественная часть праздника. Молодежь исполняла песни, устраивала скачки, различные состязания и т.д., которые продолжались весь день, до сумерек. Во время этого праздника, а также жатвы, молотьбы и других трудовых процессов исполнялись такие известные коллективные песни, как «Холлавар», «Шум махнысы», «Хырман махнысы», «Бичинчийэм», «Чыхды гюнеш», «Зэхмэтин ишыгы», «Йери-йери» и др. общесельские представления, организуемые в день праздника первой пахоты (или борозды), они сопровождались песней «Джутчу шуму», которая по верованиям народа влияла на возрождение почвы.

Представление организовывались на току в день так называемой «торпаг чэршэнбэси». Здесь воспевали соху, плуг, волов. Кроме того, молодежь, выкрасив одного из волов краской, подтрунивала над ним; кое-кто из молодых людей наряжался в шута (тэлхэк) и развлекал публику. Торжество продолжалось до вечера, к вечеру закалывали специально откормленного к этому дню быка и его кровью обрызгивали четыре угла поля, что якобы являлось символом хорошего урожая в будущем, а также отголоском древнего обряда жертвоприношения.

Во время празднования первой пахоты дети организовывали подвижную игру «шумагэдэр» (букв. «до пахоты»). Первоначально эта игра имела магическое воздействие на пробуждение почвы от зимней спячки, позже она превратилась в детскую игру. Суть ее такова: один из мальчиков втыкал в землю свою «шумагэдэр» (короткую заостренную палку), а другой таким же предметом старался выбить ее из почвы. Кто сбивал «шумагэдэр», тот и считался победителем. В игре участвовали 2-4 детей. Существовали и другие локальные названия этой игры «шишмэгэдэр», «шанба-шынба» и др.

После завершения вспашки победителей состязания награждали. К концу праздника устраивали торжественный обед, основанный на коллективном долевом начале.

Имеются сведения о существовании обряда первой борозды в древнем Азербайджане. В Авесте отмечается, что по обычаю царь первую борозду проводил плугом, запряженным сильными волами (быками). Быки считались священными животными, их украшали венками, рога окрашивали позолотой. Этнографические данные о празднике первой пахоты подтверждаются и фольклорно-этнографическими материалами.

Одно из земледельческих обрядовых (шуточных, юмористических) представлений называется «Экэндэ йох, бичэндэ йох, йейэндэ ортаг гардаш». Оно было характерно для «Хыдыр Нэби», «Ахыр чэршэнбэ» и Новруза. В нем участвовали: один помещик, два брата, бедняк, сборщик налогов, 2 вола и нокэр (слуга). Суть заключалась в том, что один из братьев не хотел помочь другому в обработке земли, а когда был собран урожай, он потребовал свой пай. Этот обряд сопровождался смехом и оживленным выкриками присутствующих.

Фольклорно-этнографическими исследованиями установлено, что в раннем средневековье (еще до ислама) в Азербайджане отмечался другой земледельческий праздник – праздник земли (почвы) под названием Исфэндэкан. Во время этого праздника при исполнении обрядовой пахоты (шум мэрасими), крестьяне танцевали, проводили спортивные состязания и т.п. Позже этот праздник назывался «торпаг чэршэнбэси».

Одним из широко распространенных праздников являлся праздник скотоводов, имеющий различные региональные названия – праздник чабана (чобан байрамы), перекочевка в горы (дага кочмэ), день чабана (чобан гюню), день кочевания (коч гюню) и др. Праздник приурочивался к перекочевке с зимних пастбищ в горные (летние), т.е. приблизительно (в зависимости от состояния погоды) в начале весны.

Подготовка к празднику начиналась за неделю до переезда на летние пастбища. В день праздника, который отмечался торжественно и весело, рано утром все в новой одежде выходили на главную площадь кочевки, где по сигналу главного пастуха исполнялся ряд древних обычаев, связанных с различными моментами скотоводства. В развлекательном репертуаре значительное место занимали песни «сайачы» (овцеводческие песни), которые пели и во время перекочевки с зимних на летние пастбища.

Интересен и тот факт, что в трудовых праздниках, касающихся скотоводства, особое место занимали песни, непосредственно связанные с трудом пастухов (чабана).

Учитывая трудоемкость и хлопотливость работы чабанов, им было посвящено множество песен, среди которых выделялись песни «Сайачы», «Чобан авазы», «Йетим гузу», «Чобан», а также многочисленные пастушеские баяты, дошедшие и до наших дней. Широко бытовали в прошлом и песни доярок (сагычы махнылары): «Туту нэнэм», «Сагым махнысы», «Нэнэшим» и др.

Вышеназванные песни свидетельствуют о том, что скотоводы ценили и воспевали свой труд. В конце торжества главный чабан наставлял и инструктировал молодых пастухов, знакомил их с маршрутом перекочевки, со своими обязанностями, говорил о правилах пастьбы на яйлагах и др. Овец украшали шерстяными разноцветными нитками, лентами, на шею вешали колокольчики.

Сайачы (сайачы – коса) – как песни, так и сам обряд исполнялись не только во время скотоводческого праздника, но и во время стрижки овец и ягнения. Название «сайачы» относилось не только к скотоводческим песням, но и к людям, развлекавшим публику, а также к пастухам. Они надевали на плечи шкуру овцы или козла, на голову баранью папаху и в масках ходили по дворам с танцами и песнями.

Потом на лужайке они устраивали традиционные развлечения, танцы, подражали крикам животных, исполняли «гаравелли». В обрядовой поэзии этого праздника преобладала скотоводческая тематика. Этим песням присущи приподнято-торжественное настроение, насыщенность символикой и антропоморфными образами. Обязательность их исполнения в церемониале, специальное название (сайачы махнылары), главная функциональная связь с одной из главных сфер хозяйства азербайджанцев дают основание полагать, что в прошлом эти песни являлись компонентом скотоводческого обрядово-магического комплекса, призванного, по народным верованиям, содействовать удачному пребыванию на летних пастбищах скота и пастухов.

Экспедиционные материалы дают возможность указать распространение «сайачи» по всем скотоводческим зонам Азербайджана. Таким образом, скотоводческие песни (сайачы) представляют своеобразный, весьма интересный пласт весенней поэзии азербайджанцев, генетически и семантически связанный с архаическими скотоводческими обычаями, пастушьими обычаями, обрядами и ритуалами.

Другой традиционный праздник – праздник роз, который отмечали весной или в начале лета. Характерной чертой этого праздника является то, что он напоминает гуляния, так как проводился в предгорьях или в горах; кроме того, следует отметить, что в празднике, наряду с молодыми людьми, участвовали также молодые девушки, что было новизной для патриархального семейного быта в прошлом, где женщины редко принимали участие в массовых общественных мероприятиях.

Праздник сопровождался коллективными песнями, танцами, молодежь состязалась в различных спортивных национальных играх (гюлеш, прыжки в длину, перепрыгивание через костры, скалолазанье и др.). Девушки дарили победителям платки, головные уборы, шерстяные носки и другие образцы рукоделья.

Одним из существенных моментов праздника было то, что каждая девушка стремилась собрать как можно больше съедобных трав и ягод для сушки и консервирования на зиму. Таким образом, праздник роз имел не только эстетические и духовные черты, но и выполнял утилитарную функцию. По возвращении вечером домой участники праздника украшали живыми цветами фасады своих домов, дарили цветы родственникам, близким, друзьям. Праздничное веселье продолжалось на украшенной площади селения до поздней ночи.

Краткие упоминания об этом празднике имеются в произведениях азербайджанских писателей XIX-XX вв. Праздник роз неоднократно упоминается в произведениях Низами (XII в.). О существовании этого праздника в бытовой народной культуре азербайджанцев говорится и в устном народном творчестве (например, в ашугской поэзии в баяты).

Филолог Э.А. Асланов отмечает, что этот праздник был зафиксирован в Ширване под названием «Хефте сейри» (букв. еженедельное гуляние). Он отмечался на лоне природы начиная с первого дня празднования Новруза и в продолжение 30 или 40 дней каждую пятницу. Устраивали различные игры, коллективные танцы, гуляния и пр. Праздник роз в некоторых зонах был известен как «Сейран» (от слова гулять).

Девушки, собравшие самое большое количество цветов, награждались различными предметами домашнего обихода (головные платки, шерстяные носки, тюбетейки и др.). Во время праздника женщины свободно общались с мужчинами, участвовали в объединенных хорах. В средние века праздник роз отмечался только женщинами, а позже в нем стали участвовать и мужчины.

Праздник роз в средневековом Азербайджане, поданным филологов-фольклористов, был известен также под названием Гюльризан. В этом празднике, отмечаемом в начале весны, первоначально, как сказано, было выше, участвовали только женщины, но позже стали участвовать и мужчины. Кроме всенародного веселья, женщины занимались сбором съедобных и лекарственных растений.

Праздник роз был известен многим народам. Например, у таджиков он назывался «сайлы гюль» или «гюли лола», у иранцев – «лола» и т.д. Весенний праздник роз распространен и в Средней Азии (в Хорезме, Хиве).

Думается, что правомерно – это подтверждают многие этнографические, фольклорные и исторические материалы – рассматривать его как древний аграрный праздник, связанный с культом умирающей и воскресающей природы.

Фольклорно-этнографическими данными установлено, что народные праздники, отмечаемые в прошлом, вернее в XIX в., были очень разнообразны и многогранны. Некоторые из них дожили до наших дней в трансформированном виде как памятники народной культуры азербайджанцев.