“Черный январь” Баку 1990: воспоминания о кровопролитии

В ночь с 19 на 20 января 1990 года без предварительного объявления чрезвычайного положения в город Баку и некоторые районы Азербайджана были введены войска. Вторжение в Баку крупного контингента частей советской армии, внутренних войск и отрядов специального назначения сопровождалось жестокостью. Сотни людей были убиты, ранены или пропали без вести.

В ту ночь, до объявления населению о введении чрезвычайного положения, в Баку были убиты 102 человека. После объявления чрезвычайного положения 20 января и в последующие дни был убит еще 21 человек. В районах, где чрезвычайное положение не вводилось, – в Нефтчале и Лянкяране, 25-26 января было убито 10 человек. В общей сложности в результате незаконного ввода войск в городе Баку и районах было убито 133 человека, ранено 611 человек, незаконно арестован 841 человек, 5 человек пропали без вести.

Военнослужащими были разгромлены и сожжены 200 домов и квартир, 80 автомашин, в том числе и карет “скорой помощи”, было уничтожено колоссальное количество государственного и личного имущества. Среди убитых были женщины, дети и старики, работники “скорой помощи” и милиции.

Ввод войск и объявление чрезвычайного положения в Баку явились грубейшим нарушением Конституции СССР (статья 119) и Конституции Азербайджанской ССР (статья 71), международного пакта “О гражданских и политических правах” 1966 года (статья 1).

Уже доказано, что, осуществляя меры чрезвычайного положения, отдельные военнослужащие допустили антигуманные действия, которые в соответствии с указом Международного военного трибунала, Женевскими конвенциями о защите жертв войны 1949 г., с дополнительными протоколами I и II 1977 г. к ним и Уголовным кодексом Азербайджана квалифицируют их как военных преступников.

Фактически были попраны все международные конвенции по правам человека, включая Всеобщую декларацию прав человека 1948 г., международный пакт “О гражданских и политических правах”, 1966 г., международный пакт “Об экономических, социальных и культурных правах”, 1966 г., заключительный акт совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г., итоговый документ Венской встречи СБСЕ 1989 г., декларацию “О защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах и в период вооруженных конфликтов” 1974 г., Конвенцию о правах ребенка 1989 г., действующие конвенции, регламентирующие ведение войны, в частности Декларация о неупотреблении легко разворачивающихся или сплющивающихся пуль 1980 г., 4-я Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1967 г.

Военнослужащие расстреливали людей на месте в упор, осуществляли умышленные наезды танков и БТР на легковые машины, убивая находившихся в них людей, обстреливали больницы, препятствовали медико-санитарному персоналу оказывать помощь раненым. Личный состав войск добивал раненых штык-ножами. Использование же пуль к автомату Калашникова калибром 5,45 мм со смещенным центром тяжести не просто выводит человека из строя, а многократно увеличивает страдания и делает смерть неизбежной.

Представляем вашему вниманию воспоминания о событиях тех дней.

Воспоминание первое

“В те годы я служил в одной из войсковых частей, дислоцирующейся в Джейранбатане. Я руководил охраной и обороной части, выдавал оружие, сменял людей на постах и поэтому твердо и уверенно могу рассказывать о том, что происходило в части в кровавые дни января 1990 года”, – рассказал полковник-лейтенант азербайджанской армии Аббасали Самедов.

“Видно было, что ввод спецвойск был заранее запланированной акцией. В Баку вошли десантники, танки, пехота. Одновременно с этим служившим в нашей части семьям военнослужащих была дана команда отбыть в Россию. Помню, что командир части выстроил весь личный состав и озвучил данное распоряжение. На сборы было дано 30 минут. Всюду были беготня, паника, шум.”

“Я стоял, наблюдая за этим, словно за кадрами кинофильма о войне. Больше всего меня удивило, что через указанное время семьи военнослужащих были готовы к отправке. А ведь собрать вещи, нарушив обычное течение дня, укомплектовать их, подготовиться к отъезду – дело не одного часа. Это наводит на мысль о том, что сборы начались задолго до приказа командира части. Значит, подтверждается гипотеза о спланированности операции по вводу войск в Баку и последующих действиях.”

“Семьи военнослужащих в сопровождении охраны были эвакуированы из части. Вернулись они через два-три месяца. В самой части увеличилась охрана, больше стало постов и блок-постов, расположенных на подъезде в часть. Наряду с солдатами на постах дежурили офицеры и прапорщики нашей части. Кстати, в одночасье изменилось и отношение к служившим в нашей части офицерам-азербайджанцам со стороны русских офицеров и прапорщиков. Более того, один из прапорщиков нашей части по ночам специально выходил на ближайший блок-пост и дежурил вместе с солдатами и офицерами введенных в Баку войск, останавливал машины, издевался над азербайджанцами”, – вспоминал Самедов.

По его словам, о кровавых событиях в Баку он узнал из выступления Эльмиры Кафаровой.

Можно ли было избежать кровопролития? На этот счет у полковника-лейтенанта собственное мнение.

“В ночь с 17 на 18 января 1990 года я приехал домой для того, чтобы взять личные вещи. Въезд в город со стороны Хырдаланской дороги был заблокирован силами Народного фронта. Буквально в нескольких километрах от них, в ожидании команды, стояли войска, которые и приняли участие в кровавых событиях января 1990 года. Помню, что в часть я добирался через поселок Фатмаи. Впоследствии я разговаривал со многими офицерами и прапорщиками, служившими в Сальянских казармах. Все они в один голос утверждали, что перед самым вводом карательных сил в Баку с представителями Народного фронта велись переговоры о необходимости увода людей с улиц. Но никто из руководства фронта не прислушался к словам военных. Что из этого вышло – знает в Азербайджане каждый”, – говорит Самедов.

По его словам, в части офицеров и солдат безвыходно держали не менее месяца.

“Это был очень тяжелый месяц. Прежде всего с моральной точки зрения. Ведь именно в те дни я и многие в Азербайджане поняли, что советская армия, дислоцирующаяся в нашей стране, – захватнические, окупационные войска. Это было страшным открытием для меня и многих моих коллег – офицеров-азербайджанцев, присягавших на верность СССР. В некоторых частях азербайджанцам не выдавали оружия, боясь их перехода на сторону своих соотечественников. В нашей части такого не было. Но вера в так называемое братство народов рухнула”, – сказал Самедов.

Воспоминание второе

“Еще вечером 19 января 1990 года ничто не предвещало трагедии”, – по словам писателя Эльчина Гасанова. По его словам, жизнь в городе шла своим чередом, работали магазины, кафе, рестораны. Ажиотаж в Баку был виден лишь по людям, ходившим по сталице с азербайджанскими флагами.

“Я тогда жил близ станции метро “XI Красная армия”, переименованной позднее в “20 января”. Поужинав, лег спать. Проснулся я от звуков выстрелов. Это было около часа ночи. В доме уже все проснулись. Я подошел к балкону, но мои родители стали кричать мне, чтобы я отошел от балкона, иначе в меня могла попасть пуля. Из окна дома я увидел перестрелку между солдатами и кем-то, расположившимся на крыше соседней 16-этажки. Эта перестрелка продолжалась около часа. Но она была не последняя в тот день. Стоял невообразимый шум – свистели пули, громыхали броней танки и БТР. Кое-как мы заснули к четырем часам утра.”

По его словам, уже в 7. часов утра 20 января по улицам Баку ездили танки, БМП и бэтээры. Из люка одного из танков высунулся танкист. Он вещал по громкоговорителю: “В Баку введен комендантский час. С 22.00 до 7.00 выходить на улицу категорически воспрещается!”

Но самое ужасное в это время творилось на улице.

“Выйдя из дома, я увидел толпу людей, знакомых. Они рассказали о том, что трупы минувшей ночи были увезены в морг на четырех грузовиках. Кругом были лужи крови, рядом стоял покореженный автомобиль “ВАЗ-2106″, по которому проехался танк. Кое-кто из толпы убеждал собравшихся разойтись. Но в основном доносились призывы не пускать войска в Баку. В это время навстречу толпе выехал танк. Из его люка показался танкист с пулеметом. Он начал стрелять по людям. Одна пуля пролетела в считанных сантиметрах от меня. Люди в панике бежали в разные стороны”.

По его словам, еще одним запоминающимся моментом стало то, как вели себя российские войска в Баку на следующий после кровавых событий день.

“В городе был траур. На машинах, столбах, балконах домов бакинцы вывесили черные, траурные флаги. Но российские солдаты срывали их. Я сам видел, как под дулом автомата черный флажок с переднего стекла своего автомобиля снял водитель “семерки”, – вспоминал Гасанов.

По его словам, 19-20 января в карательной акции в Баку принимали участие сверхсрочники, солдаты лет 30-35. Их отличали длинные волосы, бороды и “звериный блеск в глазах”.

Воспоминание третье

С тем, что события 19-20 января 1990 года можно расценивать как борьбу азербайджанского народа за независимость, не согласен известный политолог Зардушт Ализаде.

“Это была преступная акция как со стороны руководства СССР, так и тогдашнего руководства Азербайджана – верхушки Народного фронта Азербайджана (НФА). Тогдашнее руководство НФА для того, чтобы закамуфлировать собственные преступления перед азербайджанским народом, начало использовать трескотню о национально-освободительном движении. Учитывая реальные ресурсы и влияние, 98% ответственности за события января 1990 года лежит на Михаиле Горбачеве и руководстве СССР, а 2% – на Абульфазе Эльчибее и его окружении”, – говорил З.Ализаде.

“Еще 7 января 1990 года я написал заявление о выходе из рядов НФА. Потому что видел, что руководство фронта ведет народ Азербайджана на гибель. Дело в том, что как один из из создателей и активных членов руководства НФА я неоднократно заявлял о существовании угрозы реализации “тбилисской модели” – повторения в Баку кровавых событий в Тбилиси 9 апреля 1988 года. Но, несмотря на мои предупреждения, Абульфаз Эльчибей и его окружение взяли курс на насильственное противостояние.”

“Вспомним события, предшевствовавшие “черному январю”. СССР на полных порах катится к распаду, центр теряет свое влияние, КПСС имеет нулевой рейтинг, НФА же обладает гигантским доверием и авторитетом в азербайджанском обществе. Через три месяца в нашей стране должны были состояться парламентские выборы, на которых НФА имел все шансы прийти к власти мирным путем, как это случилось с фронтами Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии. Вместо того, чтобы подождать всего три месяца, руководство НФА бросает наш народ под танки.”

“Январская бойня в Баку была устроена для того, чтобы опозорить советскую власть перед азербайджанским народом и скрыть одно преступление другим. В итоге мы потеряли перспективу демократического развития Азербайджана и получили проблему Карабаха.”

Ализаде полностью согласен со словами полковника-лейтенанта А.Самедова о том, что офицеры пытались избежать кровопролития.

“Перед каждой баррикадой офицеры просили народ разойтись, напоминали, что люди не имеют права преграждать путь войскам. Но народ верил в НФА, а те просто обманули народ – им нужно было как можно больше крови.”

“19 января утром я отвез отца на дачу в поселке Бильгя. Уже тогда у въезда в поселок Маштаги я увидел баррикаду. Как оказалось, таких баррикад в Баку в тот день было уже немало. Еще одну я увидел у поворота на остров Артем. Следующие встретились мне у поселка Локбатан и у “Волчьих ворот”. Все эти баррикады я видел, объезжая город на автомобиле. Вечером я с братом пошел на митинг на площади Азадлыг. Там я услышал до боли знакомые речи – те провокаторы, которые еще в 1988 году призывали наш народ к насилию, выступали и на этот раз. Я вернулся домой. Во дворе я пытался убедить своих соседей, а среди них были ученые, профессора, не поддаваться на провокации. Но меня тогда обвинили в том, что я подрываю “монолитное единство народа”. Тогда я понял, что на этот раз кровопролития избежать не удастся”, – закончил свои воспоминания Ализаде.

Воспоминание четвертое

Картина воспоминаний была бы неполной, если бы свою версию событий января 1990 года не дала женщина. Ими согласилась поделиться правозащитница Арзу Абдуллаева.

“Я думаю, что это была организованная провокация. Ее автором был КГБ СССР. Это ведомство всегда боролось с неформальной элитой. В то время в Азербайджане этой элитой был Народный фронт”, – сказала Абдуллаева. По ее мнению, кровопролития можно было избежать.

“Конечно, силы были неравны. Желающих кровопролития было намного больше, чем противников такой страшной развязки. Кроме того, в Азербайджане в то время было много “агентов влияния” – людей, которые, сами того не подозревая, выполняли чужую волю. Они получали, на первый взгляд, случайную информацию, которая на самом деле “сливалась” им намеренно. Допустило ошибку и руководство НФА. Ему нужно было прислушаться к голосу своей авторитетной и честной интеллигенции. К сожалению, тогда наша интеллигенция разделилась на два лагеря – на национал-демократов и тех, кого обвиняли в отсутствии национального духа, патриотизма и решительности.”

Вспомнила она и свое участие в событиях 19-20 января.

“В эти дни мы ездили по городу и предупреждали народ об опасности противостояния войскам, убеждали их разойтись по домам. Домой я вернулась поздно, легла спать. Проснулась от звуков выстрелов. Заснуть удалось только под утро. А на следующий день со мной произошло событие, которое я запомню на всю жизнь. Солдаты “взяли на мушку ” мальчишку лет 16. Это было около почтового отделения N73, что на проспекте Нариманова. Мальчишка был жителем улицы Советской. В стрессовой ситуации он не смог доходчиво по-русски объяснить солдатам, что он здесь делает. Я заступилась за юношу. Солдат было двое. Один из них был скорее всего сверхсрочник, ему было лет 29-30. У него были длинные волосы и борода. Второй солдат, судя по всему, был украинец. Он называл меня “дивчиной”. Я спросила у солдат: “Ребята, что с вами? Кто вас так обманул? Мы ведь такие же граждане СССР, как и вы. Неужели вы станете стрелять в нас? Но длинноволосый солдат не спускал с нас дула автомата. И только после уговоров своего напарника он ушел. Этому солдату я обязана жизнью”, – сказала Абдуллаева.

После событий 19-20 января она участвовала в составе независимой группы в расследовании этой черной даты в истории Азербайджана. Результаты расследования оказались аховыми.

“Оказалось, что многие военнослужащие, принимавшие участие в событиях 19-20 января, даже не знали, куда их везут. Их везли либо в закрытых машинах, либо на вертолетах. И поскольку многие из них были “афганцами”, они решили, что их вернули в Афганистан.

Впоследствии, когда раскрылась истина, многие из военнослужащих были поражены. Были даже случаи, когда солдаты, узнавшие, по кому они стреляли, сходили с ума. Кроме того, в результате расследования выяснилось, что руководство бакинских больниц было предупреждено о возможном развитии событий в Баку.

В гостиницах Баку в те дни проживали свыше 200 сотрудников КГБ СССР. В то же время азербайджанские сотрудники КГБ Азербайджана были обезоружены. Все это лишь подтверждает версию о изначальной запланированности кровавого сценария развития событий 19-20 января 1990 года в Баку”, – отметила Абдуллаева.