1905 год: начало армяно-азербайджанской резни в Шуше

Август 1905 года ознаменовал новую веху в истории армяно-азербайджанского конфликта 1905-1906 гг., положив начало ещё более кровопролитным столкновениям, охватывавшим всё новые города и уезды Южного Кавказа. Во второй половине августа в Шушинском уезде Елизаветпольской губернии вспыхнула армяно-азербайджанская резня.

То, что она началась именно здесь, было не случайным. В начале ХХ в. Шуша превратилась в один из главных центров армянского национал-экстремизма. Как писал в 1903 г. елизаветпольский губернатор, именно в Шуше «пропаганда армянских революционеров свила себе настолько прочное гнездо, что борьба с преступной деятельностью их приобретает значение всё более и более серьёзной задачи правительства». В жандармских донесениях за 1904-й год Шуша упоминается не иначе как «место пребывания главного центрального комитета армян».

Как и в других городах Северного Азербайджана с этнически неоднородным населением, в Шуше армяне и азербайджанцы расселялись компактными массами. Верхняя часть города была занята азербайджанцами, нижняя – армянами. Подобное размещение благоприятствовало терроризированию азербайджанского населения с армянской стороны для их выживания с целью создания этнически однородного анклава в Карабахе. Предвестником резни в Шуше стали эпизодические стычки между сторонами.

8 августа армяне убили фонарщика Мамедгусейна Усуб-оглу. Азербайджанцы несколько дней требовали выдачи убийц, но армянская сторона заявляла, что фонарщика убили сами мусульмане, чтобы вызвать резню. Напряжённость нарастала и достигла апогея после вести о перестрелке между спустившимися с кочевий азербайджанцами с армянами селения Дашалты. В перестрелке было убито и ранено несколько человек с обеих сторон. В связи с этим азербайджанцы соседних с Шушой сёл начали принимать меры безопасности: они задерживали шайки армян, бродившие по дорогам, и обезоруживали их.

Крупномасштабные столкновения начались 16 августа. Судя по архивным документам, отправленным полицейскими и гражданскими властями из Елизаветполя и Тифлиса в Петербург, повод к началу противостояния достоверно выяснен не был. По версии армянской стороны, столкновения начались из-за ранения их соплеменника жителями селения Зарисли. Существовало предположение, что этого армянина ранил казак за отказ выдать оружие. Раненый несколько раз прошёл по самым людным улицам города в поисках то пристава, то врача. Его окровавленный вид привлек внимание, зазвонил церковный колокол, по которому армяне начали выходить из домов на улицу, а вскоре стали собираться на рыночной площади вооружённые ружьями.

Начали произноситься эмоциональные речи о том, что мусульмане-де убивают армян, за городом зарезаны четыре человека и т. п. Наэлектризованные этими речами армяне убили двух азербайджанцев, затем начали громить и поджигать лавки азербайджанцев в армянской части города. Затем армяне, засев на высотах, стали обстреливать шоссейную дорогу, а азербайджанцы отвечали стрельбой и начали поджигать дома армян в своей части города. Точное число жертв первого дня беспорядков не установлено.

Даже принимая изложенную армянскую версию событий, нельзя не обратить внимание на тот момент, что армяне в самое короткое время после колокольного звона, сыгравшего в данном случае роль сигнала тревоги, стали стягиваться на площадь уже вооруженными. Отсюда складывается впечатление, что подготовка к резне была проведена заранее, дело оставалось лишь за поводом. А главное неясно, кем и при каких обстоятельствах был ранен человек, который словно преднамеренно расхаживал по улицам армянской части города, чтобы еще более подогреть и без того взвинченные эмоции.

Нет сомнений, что эта история была целенаправленно раздута: врач Машурянц, заметив, что рана пострадавшего незначительная и вряд ли произведёт должное впечатление на толпу, сорвал с него повязку и повёл его с выступившей кровью по главной улице, крича: «Вот как поступают с нами татары».

Армяне залили керосином и подожгли улицу, составлявшую границу между азербайджанской и армянской частями Шуши, чтобы не допустить мусульман в армянскую часть. Среди архивных материалов сохранилось свидетельство того, как действовали армяне при поджоге домов: «под прикрытием стариков мальчишки подбегали к татарским домам, подкладывали под деревянные части ворот и забора тряпки, обливали их керосином и поджигали. У мальчиков было специальное снаряжение: сумки с тряпками и бутылки с керосином».

Тем временем азербайджанцы стали принимать меры самозащиты, также начали поджигать дома противной стороны. 17 августа азербайджанцы завладели армянской церковью, служившей своего рода фортом, откуда вёлся обстрел азербайджанской части города. В ходе боёв отрядам азербайджанской самообороны удалось оттеснить армян, занимавших на возвышенной части города более выгодные позиции. Это угрожало уничтожением целого армянского квартала. На защиту армян пришли войска и казаки, залпами орудий оттеснившие мусульман, «неустрашимо взбиравшихся по крутым подступам, ведущим в армянскую часть», как указывалось в официальном донесении.

В тот же день 17 августа армянская сторона предложила азербайджанцам встретиться в армянской части Шуши и просила шушинского уездного начальника М.И.Пивоварова выступить посредником на переговорах. Азербайджанцы отказались идти в армянскую часть города и предложили встретиться в доме принца Фатали Мирзы, куда имелся удобный доступ как по армянским, так и по мусульманским улицам. Когда Пивоваров передал это условие армянам, те ответили, что для окончательного согласования вопроса они должны ещё кого-то пригласить. Из этого уездный начальник сделал вывод, что стороны не спешат с переговорами и прекращением огня. Пивоваров подчёркивал, что армяне всё время требовали применения войсками оружия для их защиты, но он не соглашался, поскольку не замечал военного перевеса у азербайджанцев. В то же время он признавал, что не имел достаточных сил для жёстких мер против обеих сторон.

На следующий день стороны сделали еще одну попытку достичь перемирия. Инициативу в этом взяли на себя местные власти. М.И.Пивоваров в своём рапорте писал, что утром 18 августа, когда победа азербайджанцев не вызывала сомнений, он по поручению елизаветпольского вице-губернатора В.Н.Барановского отправился в мусульманскую часть Шуши, заручившись согласием армян встретиться где угодно.

Представители азербайджанцев заявили, что люди так ожесточены потерями и поджогами домов, что склонить их к перемирию будет непросто, и просили отсрочку до вечера. М.И.Пивоварову удалось с помощью увещеваний добиться того, что духовенство и уважаемые мусульмане обещали употребить все силы к прекращению перестрелки к 4 часам пополудни с условием, чтобы и с армянской стороны не было произведено ни одного выстрела. Однако стрельба со стороны армян продолжалась, и поэтому азербайджанские представители не явились в дом принца Фатали Мирзы, где планировалось договориться о перемирии.

19 августа в Шушу приехал вице-губернатор В.Н.Барановский, который через влиятельных азербайджанцев и при содействии шейх ульислама А.Ахундзаде, прибывшего в город по поручению наместника 20 августа, стал уговаривать азербайджанскую сторону прекратить огонь и пойти на перемирие. В тот же день один из влиятельных в Шуше азербайджанских беков Джавад ага Джаваншир вместе с М.Пивоваровым и армянским епископом отправились сначала в армянскую часть города, а затем с губернским казием и архимандритом – в азербайджанскую часть.

После этого обхода города было достигнуто перемирие, но довольно хрупкое в этот же день были сожжены два азербайджанских и два армянских дома. Наутро, 20 августа вновь началась интенсивная перестрелка: азербайджанцы стремились положить конец армянским провокациям.

К 9 утра вице-губернатор В.Барановский уговорил мусульман пойти на примирение. В одном из своих поздних донесений он писал: «…татары в Шуше не только помогали мне, но проявляли рыцарство в своём поведении».

Опасаясь новой вспышки насилия, он настоял и на том, чтобы армянское духовенство с крестом и хоругвями совершило шествие по азербайджанской части Шуши, где, соединившись с мусульманским духовенством, мирная процессия посетила мечети и поднялась наверх, в армянскую часть. К вечеру в городе установилось спокойствие, стороны обменялись заложниками и телами убитых.

По словам очевидца, когда процессия вышла из мечети, выстрелом с армянских позиций был убит азербайджанец. Невзирая на такое вероломство, мусульмане сдержали данное слово покончить с враждой и не стали отвечать. Позже выяснилось, что армяне уже после примирения убили ещё 17 мусульман персидских подданных, работавших на строительстве городского реального училища.

26 августа 1905 г. вице-губернатор В.Барановский отправил наместнику донесение, в котором изложил свои оценки шушинской резни и общей ситуации в губернии. По его мнению, причиной межнационального кровопролития стала вековая вражда азербайджанцев и армян, в основе которой лежало презрение первых ко вторым, ибо азербайджанцы считали армян нацией трусливой и не способной к благородным порывам.

Несмотря на это, писал вице-губернатор, до массовых беспорядков прежде дело не доходило – до тех пор, пока не возникли армянские комитеты, которые стали внушать массе, что мусульман можно одолеть: «Армяне в этом отношении за последние годы сделали большие успехи и, не будучи в состоянии ограничиться ими, стали проявлять слишком большую кичливость и, руководимые горячими головами, зашли слишком далеко».

По мнению автора донесения, самым верным средством борьбы с междоусобицами в крае было бы беспощадное преследование деятелей армянских комитетов, от которых хотят избавиться обе нации, и если этого не сделает правительство, само армянское население учинит самосуд, считая существование комитетов вредным для себя.

Несмотря на достигнутое перемирие, армяно-азербайджанские столкновения в Шуше продолжались всю вторую половину 1905 года. Избегая частых нападений на окрестные азербайджанские сёла, армяне сделали упор на тактике блокады азербайджанского населения. Дашнакские отряды заняли тракт на Агдам у Аскеранской крепости и закрыли все просёлочные пути от Агдама до Шуши. Эта блокада, начавшаяся в августе 1905 г. и длившаяся также на протяжении 1906 года, привела к тому, что не только жители города, но и мусульмане Шушинского, Джебраильского и Зангезурского уездов лишились возможности получать продовольствие и предметы первой необходимости.

В дни шушинской резни армянские деятели, как это бывало во время трагических событий в Баку, Эриване, Нахчыване, Тифлисе, пытались представить себя безвинными жертвами. В письме шушинских армян на имя наместника азербайджанцы обвиняются в усиленном накоплении оружия накануне столкновений, армяне же представлены в качестве обороняющейся стороны.

Вновь разыгрывая карту пресловутого «мусульманского фанатизма» и обходя молчанием численность потерь у сторон, авторы письма убеждали наместника, что азербайджанцы, провоцируя резню в Шуше, ставили целью «нанести удар экономическому благосостоянию армян, ослабить христианский элемент, а невежественная, вечно возбудимая масса фанатиков готова была во всякую минуту ринуться на мирного соседа – её манила перспектива грабежей».

Относительно подобных объяснений армян помощник по полицейской части генерал Е.Н.Ширинкин писал заведующему департамента полиции Н.П.Гарину:«Обращает внимание желание армян после неудачного столкновения выставить себя несчастными жертвами, пользуясь тенденциозными корреспонденциями и ложными донесениями по телеграфу. Как пример генерал-губернатор указывал, что по его распоряжению была устроена в Джеванширском уезде засада для задержания подозрительного вьюка, в котором между ученических тетрадей учителя Касапетского оказались начинённые бомбы. Виновные задержаны и производится следствие. Между тем в газете «Новое обозрение» в номере 199 напечатано, что будто бы татары напали на несчастного учителя Мирзоева и ограбили учебные пособия и деньги».

Число жертв шушинской резни и материальные убытки точно определены не были. В отчёте елизаветпольского губернатора сообщалось о 250 убитых и раненых без указания национальной принадлежности и уничтожении около 200 домов. О более чем 200 убитых и раненых сообщал в Петербург и генерал Е.Н.Ширинкин.

По данным же помощника начальника Тифлисского жандармского управления в Елизаветпольской губернии ротмистра М.Е.Хуциева, азербайджанцы потеряли убитыми до 300 человек, армяне – около 100. Этими же цифрами, но в обратном соотношении выразилось число сгоревших в Шуше домов.

По мнению Хуциева, столь значительная разница в потерях сторон объяснялась тем, что на помощь шушинским азербайджанцам прибыло из окрестных селений до 2000 человек, и тем, что армяне имели перевес как в численности, так и вооружении. Наряду с этим, М.Хуциев подчёркивал, что и азербайджанцы, и армяне часто скрывали убитых в домах, и поэтому приведенные цифры не отражают истинных масштабов кровопролития.

В докладе прокурора Елизаветпольского окружного суда А.А.Скульского в Министерство юстиции об итогах резни отмечается, что потерпевшей стороной в Шуше являются азербайджанцы и что армяне были лучше подготовлены и организованы: у них имелись отряды с начальниками, трубачами и даже сёстрами милосердия. Эта же мысль высказана в письме главы бакинского отделения «Товарищества братьев Нобель» Г.Эклунда в правление фирмы от 22 августа 1905 г.

Г.Эклунд писал, что в Шуше «при столкновении татар с армянами последние благодаря своей многочисленности одержали верх, а татары оказались сильно пострадавшими».

Шушинская резня положила начало второму этапу армяно-азербайджанского конфликта. Они была примечательна в нескольких аспектах. Во-первых, армянские националисты извлекли уроки из своих предыдущих неудач в Баку, Нахчыване и Эриване и подготовились к погромам в Шуше более основательно.

Во-вторых, впервые именно в Шуше и ее окрестностях армяне стали осуществлять нападения и убийства азербайджанцев с целью сокращения их численности и вытеснения, т.е. проводили этнические чистки. Об этом свидетельствуют беспрерывные атаки на азербайджанскую часть города, закрытие жизненно важных коммуникаций и блокада азербайджанских населённых пунктов.

Использованы источники: «Армянский вопрос» на Кавказе. По материалам российских архивов и изданий 1724- 1914 гг. в 3 т. Т.2: 1905-1906, Государственный архив Российской Федерации: ф. 102 ОО 1906 г., материалы газеты Каспий (1905 г.), Центральный государственный исторический архив Грузии.